Безопасность в школах стала одной из главных тем этого года. Городские власти активизировали работу по аудиту соблюдения действующих паспортов безопасности учебных учреждений и готовы рассматривать новые информационные технологии для повышения защищенности. В число инструментов безопасности уже в ближайшее время могут войти видеоналаитка, программы распознавания эмоций и безбарьерного доступа. Однако чиновники и эксперты подчеркивают, что только цифровыми методами проблему безопасности не решить.
Михаил Пучков, заместитель председателя городского Комитета по образованию:
«Относиться к безопасности в школе нужно как к комплексной задаче. Заботиться не только о физической безопасности, о которой мы часто слышим и понимаем, но непосредственно о психологической безопасность детей. Детям в школе должно быть комфортно. Это и информационная безопасность — жить в информационном обществе и не заботиться об информационной безопасности в образовательных учреждениях невозможно. Мы с этим сталкиваемся гораздо чаще, чем происходят вопиющие случаи. Здесь должна быть комплексная работа каждый день по многим направлениям.
Если говорить о технической стороне обеспечения безопасности в школах, то есть постановление правительства № 1006 от 2019 года, которое регулирует антитеррористическую безопасность образовательных учреждений. Согласно этому постановлению, в каждом образовательном учреждении должен быть паспорт безопасности. Все, что в нем написано, должно быть выполнено. Он составляется с учетом особенностей конкретного учреждения. Самое первое — аудит паспортов безопасности, второе — как они выполнены. Это стандартная процедура выявления проблемы, исходя из документальной части. А уже третье — как они выполняются в реальности. Часто может что-то не работать. Так вот задача сделать так, чтобы рамка металлоискателя была всегда включена, турникет всегда работал. Потому что, с одной стороны, это элемент безопасности, с другой — это элемент управления рисками. Мы всегда будем знать точное количество людей, которое сейчас находится в образовательном учреждении. Это комплексная часть работает тогда, когда каждое звено четко выполняет свои функции, все четко контролируется, и мы обращаем на это внимание. Когда родители приходят в школу, они видят все входные группы, как их встречает охранник. Это тоже критерии оценки качества образовательной деятельности. Только комплексный подход, соответствие тем паспортам безопасности, которые есть, дадут результат.
С начала весны в городе был проведен аудит паспортов безопасности, информационных и технических систем. В Санкт-Петербурге 100% образовательных учреждений — школ и детских садов, имеют необходимую документацию. Соответственно сразу было понятно, что и как нужно смотреть и как проверять.
Второе — планы развития. Невозможно не думать о развитии и не предлагать дополнительные меры. Первая из них — видеоаналитика, исходя из того видеопотока, который есть. Потому что у нас в каждой школе есть видеонаблюдение, но одно дело иметь видеонаблюдение, другое дело — правильно его использовать и анализировать — что же там происходит на каких-то участках. Эта работа сейчас ведется.
Говоря же об отказе от турникетов надо понимать, что идеальная техническая система – та, которая не заметна, с одной стороны, но с другой — позволяет закрыть ту функцию, ради которой она сделана. Сейчас реальнее отодвинуть периметр — это абсолютное управление рисками. Мы должны иметь время, чтобы среагировать. Когда что-то непонятное произошло, охранник должен обратить внимание на этот случай. И да, действительно, может быть, что ребенок споткнулся или дети играют в войнушку, но он должен обратить на это внимание. У него должно быть время на реагирование. И поздно реагировать, когда ты уже внутри этого конфликта. В ближайшее время турникеты вряд ли исчезнут — это вопрос и той технологии, которая будет на порядок выше существующей, а на текущий момент апробированной технологии, которая могла бы масштабно быть внесена в учебные учреждения, не существует. И вопрос бюджета. Да, за цифрой будущее, но вопрос в правильном ее использовании.
Но самое главное, на мой взгляд, — понимание комплексности и не надеяться на авось, а у нас, к сожалению, так часто бывает. Все спокойно там, где четко работают инструкции, где четко каждый выполняет свои функции».
Кирилл Титаев, ассоциированный профессор социологии права им. С.А. Муромцева:
«Существует две принципиально разные истории. Первая — массовая практика. В моем детстве половина мальчиков ходила с ножами. Если мы хотим решить эту проблему, то такие меры как рамки металлоискателей и турникеты довольно эффективны. Если же мы противостоим готовящемуся продуманному преступлению, то, к сожалению, это все не работает. И судя по американской практике, где во многих округах школы превращены в бастионы, если не превращать проникновение в школу в аналог предполетного досмотра, то таких мер нет.
Но даже в случае соблюдения всех инструкций у такой сложной системы как в аэропорту есть своя цена. И это даже не столько цена технологическая, сколько ресурсная. Допустим, у нас в школе стоит пропускная система в стиле аэропорта. Какова пропускная способность одного блока, где есть ассистент, наблюдатель и досмотрщик, — допустим, 2 человека в минуту. Школа 10 классов, 5 классов в параллели по 20 человек — это уже 1 тыс. На досмотр через один блок понадобится 500 минут, то есть без малого 10 часов. Если мы готовы инвестировать в то, чтобы у нас в каждой школе были какие-то разумные сроки прохождения — 10 блоков досмотра. Но что важнее, это еще и 30 человек, которые их обслуживают. Вряд ли директора школ обрадуются перспективе нанять еще 30 человек в каждую школу. Это разговоры из области фантастики и не только в России. Мы радикально увеличиваем расходы, но гарантированного результата не получаем, потому что для людей с отклонениями это будет означать, что их активность перенесется куда-то еще. В менее защищенные места — торговые центры с детскими зонами, школьные автобусы и так далее.
Если говорить о системах тотального видеонаблюдения, они, будучи правильно организованными, а это далеко не всегда так, достаточно эффективно работают на расследование, но очень плохо работают на превенцию. Причин две. Первая — количество людей, которые должны вылавливать опасные ситуации и подавать сигнал группам реагирования. Потому что у нас нет робота-полицейского, который отклеивается от потолка и хватает человека. Но главное, это должны быть десятки, тысячи людей, которые сидят и на эти камеры непрерывно смотрят, потому что количество камер в крупных городах уже сейчас таково, что отслеживать что происходит в живом режиме нереально.
Следующий этап, это когда есть полу-автоматизированная помощь — видеоаналитика, которая позволяет привлечь внимание человека, принимающего решения. Но проблема в том, что внешние сигналы преступного поведения очень шумные. То есть количество ложных срабатываний будет превышать всякий разумный предел. А на страну нужно будет нанимать 2 млн бойцов, которые по этим сигналам будут что-то предпринимать и почти всегда это будут ошибки. Потому что уверенно различить на видео в автоматизированном режиме игрушечный автомат или настоящий очень сложно.
Распознавание эмоций тоже сомнительный шаг. У нас нет какой-то научно доказанной связи между внешним проявлением эмоций и сильным агрессивным поведением. Поэтому если мы выставляем какие-то маркеры, это уже само по себе сильно снижает эффективность работы. Работать вхолостую год за годом способен только очень редкий человек. Вам подают сигнал, что там опасность, вы прибываете, там ничего. Работать такая система будет чисто формально.
Единственный механизм, эффективность которого обсуждается — это так называемая социальная превенция — работа психологических и психиатрических служб, социальный мониторинг неблагополучных семей и т.д. Но это гораздо сложнее, чем просто поставить рамки металлоискателей и нанять сторожей. Ведь требует глобального изменения культуры и отношения ко всем этим службам. Учитель может понимать, что кому-то из детей требуется психологическая помощь, но последствия для ребенка со стороны коллектива могут быть гораздо хуже в случае обращения. Мы наблюдаем здесь позитивные тенденции, видим нормализацию оказания психологической помощи. Но в целом, пока риск получить клеймо «психа», особенно в среде представителей групп риска, для любого человека, воспользовавшегося психологической помощью в сложной ситуации, сохраняется».
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.
