Российское правительство активно вкладывается в цифровизацию жизни, обещая в ближайшие годы перевести в «диджитал» большую часть публичных процедур, которые пока выполняются в офлайне. Признавая очевидные плюсы этого процесса, многие наблюдатели тем не менее отмечают, что цифровизация — как государственная, так и частная — создает целый ряд серьезных рисков для общества. В чем именно они могут заключаться, РБК Петербург спросил у экспертов из IT-отрасли и социологов.
Валентин Макаров, президент НП «РУССОФТ»:
«Риски цифровых сервисов, исходящие от государства, считаются весьма серьезными, особенно в части контроля за личностью. Но и раньше такие риски существовали. Они были присущи своему времени, и не всем все нравилось — ни законы, ни тюрьмы, ни финансовый мониторинг, ни ФБР и его аналоги. В эпоху цифрового мира средства контроля государства за личностью соответствуют своему времени. Какие могут быть средства защиты интересов личности от цифрового государства? Избирательная система, СМИ, демократия.
Однако такие же риски контроля за личностью и оказания на нее влияния существуют и со стороны частных структур — социальных сетей, платформ, экосистем. Участники сообществ в соцсетях стараются быть независимыми от государства и даже уйти из-под любого контроля государства, но при этом сами доверяют инструменту своего общения (социальным сетям, платформам, экосистемам и т.п.) всю возможную информацию о себе. Таким образом они оказываются под еще большим влиянием и контролем и в еще большей зависимости от этих инструментов, чем от государства.
«Участники сообществ в соцсетях стараются быть независимыми от государства и даже уйти из-под любого контроля государства, но при этом сами доверяют социальным сетям всю возможную информацию о себе».
Помимо контроля за личностью, появляется возможность зомбирования — сначала в интересах рекламы, а затем и в политических интересах. Политика неизбежно приходит им на ум, поскольку для защиты от государства этим экосистемам неизбежно приходится самим становиться «государством» — они стараются взять на себя функции государства или даже его заместить. Но в отличие от государства здесь воздействие на личность оказывают никем не выбранные лица, имеющие коммерческие интересы и амбиции нуворишей. Других способов защиты от них, кроме обращения к государству за помощью, у личности (населения) практически нет».
Даниил Александров, социолог, профессор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург:
«Цифровой коммуникации гражданина с государственными институтами свойственны те же проблемы, что цифровой коммуникации в частной сфере, — она так же безответственна в сравнению с очным общением. При этом любое бюрократическое взаимодействие — даже лицом к лицу — всегда обезличено, и цифровая среда это усугубляет. Конечно, хорошо, что гражданин, например, может легко пожаловаться в публичной среде на действия государственного врача, учителя или чиновника, — но, во-первых, оставить жалобу в интернете проще, отчего она чаще может быть необоснованной, и, во-вторых, ее легче игнорировать.
«Цифровая коммуникация гражданина с институтами власти обладает примерно теми же ограничениями, что и цифровая коммуникация в целом, — она достаточно безответственна по сравнению с очным общением».
Мы легко можем из разных стран позвонить друг другу в мессенджере и поговорить, сколько нам хочется, найти контакты человека и связаться с ним через социальную сеть. Но эта легкость цифрового общения имеет одно отрицательное последствие. Я его наблюдаю на примере школы, где школьные чаты — источник конфликтов. Когда в школе возникает какая-то проблема и родители хотят ее разрешить при личном общении с учителем, то они перед визитом как-то продумывают текст своего разговора — формулируют претензии, предложения по исправлению ситуации. Родители не пойдут говорить с учителем, если им нечего сказать. А вот написать в чат они могут когда угодно, что угодно и как угодно, потому что цифровая коммуникация облегчена, ответственность за высказывания онлайн психологически снята, так как вы не видите собеседника. Там легко написать какой-то злой отзыв, бросить слабо продуманную реплику. И возникают бесконечные, зачастую пустые и безответственные разговоры в цифровой коммуникационной среде. В результате облегчение коммуникации вызывает очень сильную информационную и психологическую перегрузку.
Эта проблема возникает во всех сферах жизни и обусловлена спецификой заочного цифрового общения. Падает ценность коммуникационного акта. Мы понимаем, что если мы с вами назначаем личную встречу в кафе, то это ответственная встреча и мы оба должны вести себя соответственно. А вот переписываться в чате мы можем бог знает о чем, и эта переписка зачастую недорогого стоит — потому что ответственность в таком формате ниже. Серьезная жалоба куда-то должна вообще-то восприниматься всерьез, но поток бесконечных мнений и отзывов о данной проблеме в социальных сетях часто обесценивает и жалобу, и саму позитивную коммуникацию.
Безответственность цифровой среды порождает еще одну проблему. И раньше, до цифровой эпохи, в нашей жизни было много мошенничества в стиле О. Генри, когда продавали эликсиры и отнимали деньги у простаков. Сейчас благодаря цифровому общению возможности мошенников многократно расширились. Если зайти в самые популярные магазины приложений, вы можете скачать не менее сотни сервисов, которые якобы помогут вам бросить курить. Когда исследователи начинают разбираться, на каких научных основаниях сделаны эти приложения, есть ли научные публикации о том, насколько они полезны, выясняется, что ничего этого нет. Они не нашли ни одного приложения, которое было бы научно обосновано и эффективность которого была бы доказана.
Вот мы недовольны тем, как проходила верификация «Спутника V», но в цифровом пространстве нам предлагают массу средств, которые вообще нет оснований считать эффективными. Это реальная проблема. Как ее регулировать — не очень понятно.
Цифровизация общения имеет свои границы — она не будет тотальной даже в интеллектуальной среде, потому что потребность в личном общении сохранится надолго. Есть одно любопытное исследование про интеллектуальную элиту Америки. Это влиятельные журналисты, писатели, публичные интеллектуалы и проч. Большинство из них живет на расстоянии часа езды друг от друга. Автор исследования предположил, что это связано с расстоянием, при котором можно, если надо, быстро встретиться на ланч. А встречаться надо, потому что, как писал Василий Розанов: «Посмотришь на русского человека острым глазком... Посмотрит он на тебя острым глазком... И все понятно. И не надо никаких слов». И это работает не только для русского человека, но и для всех людей. Важно встретиться и посмотреть друг на друга, посидеть и поговорить в обстановке более расслабляющей, чем полчаса общения онлайн. Не зря кофе и сигареты — это способ коммуникации. Или еда. Деловой ланч — это важная процедура, она создает удобный способ коммуникации, при котором, если вы не знаете, что сказать, вы можете промолчать и просто пожевать. При общении онлайн у вас нет такой возможности, вы должны все время быть в фокусе, а это трудно. Поэтому я думаю, что мы найдем баланс между онлайн-общением и возможностью встретиться на обед или стакан пива после рабочего дня».
Мнения спикеров могут не совпадать с позицией редакции.
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.
