Стоимость нефти марки Brent, еще в январе достигавшая $82 за баррель, сейчас едва превышает $60. В JPMorgan ожидают, что средняя цена барреля Brent в этом году составит $61, но может и опуститься до $50. Что касается нефти марки Urals, которую продает Россия, то прогноз Минэкономразвития среднегодовой ее цены — $56. Сейчас примерно столько она и стоит. Российские власти уже корректируют федеральный бюджет 2025 года, исключая из его доходов 2,6 трлн руб. из-за изменения мировой конъюнктуры цен на углеводороды.
Возможно ли дальнейшее снижение стоимости нефти и чем оно грозит российской и петербургской экономике, рассуждает профессор кафедры экономики и управления предприятиями и производственными комплексами Санкт-Петербургского государственного экономического университета Елена Ткаченко.
«Тренд снижения цен на нефть наверняка сохранится на какое-то время, потому что ОПЕК+ вынужден смягчать свою политику и увеличивать квоты на добычу под давлением своих членов, недовольных тем, что она довольно долго ограничивалась. Сдерживание добычи снижает их доходы, и многие страны могут повести себя достаточно эгоистично — просто выйти в одностороннем порядке из ОПЕК+ и залить рынок нефтью. Но даже если этого не произойдет и ОПЕК+ просто увеличит квоты на добычу, это все равно способно привести к обвалу цен до 25–30 долларов за баррель (такое уже бывало).
Рынок может «утонуть» в дешевой нефти
При каких условиях это возможно? Например, при снижении спроса на нефть — из-за ухудшения экономической ситуации, в том числе вследствие политики президента США Дональда Трампа, снижения темпов экономического роста, объемов промышленного производства у некоторых крупных импортеров, прежде всего, в Китае. Тогда рынок «утонет» в дешевой нефти, и отрасль войдет в долгосрочный кризис, потому что себестоимость добычи во многих странах (например, сланцевой нефти в США) высока. Потом рынок, конечно, восстановится, потому что возникнет объективный дефицит. Высокие цены вернутся, и нормальная работа отрасли возобновится. Но на это может уйти несколько лет.
На нашу экономику стоимость углеводородов влияет целой совокупностью разных факторов. Есть макроэкономический фактор — снижение нефтегазовых доходов федерального бюджета, что всегда ведет к секвестированию расходов. Некоторые программы могут быть отложены, что-то может быть перенесено, что-то профинансировано в меньшем объеме. Это затронет и региональные проекты, в том числе те, что финансируются из федерального бюджета. Мы через такую систему секвестров уже проходили.
Сейчас добавляется еще один крайне неоднозначный фактор — изменение курса национальной валюты. Курс доллара может еще больше понизиться, и нефтегазовые доходы бюджета сократятся в большей мере, чем мы рассчитывали. Связано это может быть с тем, что азиатские страны могут начать массовую распродажу казначейских облигаций США в целях диверсификации рисков. Китай уже это делает и сейчас сократил свою долю в госдолге США до минимума за последние 15 лет. В мировом масштабе этот фактор может выстрелить в самое ближайшее время. Это крайне негативно скажется на глобальном курсе доллара и, соответственно, повысит курс рубля. В результате мы, продавая свою нефть за доллары, рублевую выручку будем недополучать.
Вполне вероятен секвестр бюджета
В этом году еще есть резервы для того, чтобы компенсировать выпадающие нефтегазовые доходы, так что секвестирования быть не должно. Но в следующем году, если тренд не переломится, может произойти заметное снижение нефтегазовых доходов, причем не только на федеральном, но и на региональном уровне. Хотя Петербург не является нефтедобывающим регионом, но в городе крупными налогоплательщиками являются «Газпром нефть» и дочерние компании «Роснефти» (например, ООО «РН-Северо-Запад», занимающееся розничной продажей нефтепродуктов). Снижение их рентабельности приведет к уменьшению поступлений в региональный бюджет по налогу на прибыль.
Помимо этого, в Петербурге есть достаточно серьезный кластер предприятий, которые занимаются выпуском нефтесервисного оборудования. Если мы вступим в длинный период низких цен на углеводороды, это приведет к ограничению инвестиций в нефтегазовый сектор и снижению спроса на такое оборудование. Впрочем, нашим компаниям в краткосрочной перспективе это не очень угрожает, потому что мы выпускаем продукцию преимущественно в части импортозамещения.
В долгосрочной перспективе, видимо, произойдет глобальное изменение всей структуры спроса на сырую нефть. Большинство аналитиков предсказывают, что после 2030 года спрос выйдет на плато, а потом начнется медленное, но неуклонное его снижение. При этом сама структура спроса изменится — доля нефти как топлива будет постепенно сокращаться. И увеличится (с нынешних 20 до 50% к 2050 году) доля нефти как сырья для нефтехимии, в производстве продуктов глубокой переработки, которые идут, например, на изготовление композитов. При этом низкие цены на нефть делают переработку более эффективной.
Сегменты нефтехимии в Санкт-Петербурге и Ленинградской области вряд ли будут активно развиваться. У нас скорее будут расти производства композитных материалов и пластиков. Для этого целесообразно использовать существующие нефтепроводы не для отгрузки сырой нефти на экспорт, а для ее подачи на переработку в нашем регионе. Ну и вкладывать адекватные инвестиции. А если мы ограничим экспортную ориентацию нашей нефтехимии, при этом еще замкнемся на наш довольно малый по мировым меркам внутренний рынок, не будем биться за внешнюю конкурентоспособность, то проседание доходов от нефтяной отрасли окажется еще выше».
