Петербург меняется — сумбур 90-х сменился современными взглядами на урбанистику. Запросы к архитектуре стали жестче, что, с одной стороны, снижает вероятность появления градостроительных ошибок, с другой — и вероятность появления действительно знаковых объектов. Какой видят сегодня Северную столицу молодые архитекторы, где есть возможности для появления качественной современной архитектуры, на какие мировые образцы предпочитают равняться, обсудили участники онлайн-дискуссии «Новые лица петербургской архитектуры», организованной РБК Петербург совместно с проектом «Retrogradu.Net — Архитектура и урбарнистика».
Слово дня: суперэклектика
Участники дискуссии назвали ряд объектов, построенных в последние годы в Петербурге, на которые стоит обратить внимание. «Из заметного в последнее время — большой небоскреб, облик которого можно связать с процессами биоморфности в архитектурном формообразовании. Обращает на себя внимание пара домов на Каменноостровском проспекте, которые фланкируют его по Карповке. С одной стороны — дом, спроектированный «Студией-44» Никиты Явейна, с другой стороны — проект мастерской «Интерколумниум», — отметил главный редактор ИД «Балтикум» Владимир Фролов. В числе молодых имен он назвал Степана Липгарта, а также бюро Katarsis, которое, в частности, проектировало внутреннее пространство Никольских рядов.
Архитектор и сооснователь архитектурного бюро «Хвоя» Георгий Снежкин добавил к этому перечню бизнес-центр «Депо № 1» на Обводном канале под авторством Артема Никифорова. Кроме того, по его словам, многие из лучших образцов современной архитектуры Петербурга лежат в плоскости работы с историческим наследием. «Это «Новая Голландия», проекты «Газпрома» по реставрации зданий в центре, работа с Главным Штабом. Увеличение работы в этом направлении — хороший признак», — сказал эксперт.
Основной тренд сегодняшнего дня, по словам Владимира Фролова — это суперэклетика, то есть возможность строить в любом стиле на достаточно высоком технологическом уровне.
В свою очередь, Георгий Снежкин предложил термин «турбоэклектика» и заметил, что это пессимистичный тренд: «Когда у тебя есть возможность построить все что угодно, перестает присутствовать как этическая, так и эстетическая категория, ни за что никому не стыдно, и это выглядит устрашающе». «Но у этого феномена есть обратная сторона — возможность удивить внезапной качественной архитектурой», — уточнил архитектор.
Архитектура вопреки
Качественная, новая, в хорошем смысле заметная архитектура остается для Петербурга единичным и случайным явлением, признали участники дискуссии. «Все неожиданные архитектурные события связаны с проектами реконструкции и реставрации, либо это какие-то временные проекты, либо удивительные частные инициативы. Например, «Севкабель» появился где-то на задворках благодаря частной инициативе. Это всегда архитектура вопреки, а не в результате логичного архитектурного процесса», — подчеркнул Георгий Снежкин.
И речь не только о формах, но и о технологиях, заметил руководитель архитектурного бюро «Слои Аркитектс» Валентин Коган — здесь Петербург также остается в стороне от новейших мировых трендов. «В частности, мировое архитектурное сообщество фокусируется на устойчивом дизайне, который предполагает энергоэффективность, использование возобновляемых источников энергии», — привел пример эксперт. «Архитектура в Петербурге как сам процесс — вторична, если не третична. Город больше рассматривается как некая среда музеефикации, сохранения того, что есть», — считает Валентин Коган.
От вау-эффектов к комфортной среде
В то же время, московский архитектор Розалия Терзиян видит в музеефикации не недостаток, а сильную сторону Петербурга: «Это ваша идентичность, ее надо использовать, ей нужно гордиться. Общественные пространства, созданные в этом ключе — такие как «Новая Голландия» — это такие привлекательные места, куда я в первую очередь еду».
По словам Розалии Терзиян, тренд на визуально выразительную архитектуру уже прошел, а «вау-эффекты» хороши для театров, но не для жилой среды. «Нужно делать комфортную среду. Для жизни важен уют, устойчивое развитие и беспрепятственные процессы», — подчеркнула она.
Схожий тренд отметила и главный архитектор филиала в Санкт-Петербурге ГК «А101» Елизавета Гречухина. «Сейчас здания, территории интересны в большей степени не тем, как они выглядят, а тем, какие социальные процессы там происходят. Я вижу тренд на создание мест для общения, и чем больше сценариев для общения девелопер предусмотрел, тем проект для потребителей интереснее. Это и общественные территории, и коворгинги внутри зданий, и соседские центры», — сказала она.
Креативный директор МЛА+, архитектор-градпланировщик Виктор Коротыч также обратил внимание на развитие связности городских территорий. «Еще чуть-чуть дожмем, и у нас Карповка будет проходима от моря до моря, и это вау-событие с точки зрения городской структуры», — отметил он.
Проблемы коммуникации
В качестве объекта, где визуальное, образное начало уступает урбанистическому, функциональному, участники дискуссии назвали проектируемый павильон высокоскоростной магистрали. Причем, по мнению экспертов, этот пример скорее негативный. «Я считаю, что для Петербурга образное начало имеет большое значение, и очень бы хотелось, чтобы это было не только в центре, но и на периферии», — подчеркнул Владимир Фролов.
В числе причин, по которым Петербургу не хватает современных архитектурных проектов мирового класса, Владимир Коган назвал жесткое градостроительное регулирование и недостаточное количество независимых архитекторов, которые могут себе позволить спорить с девелоперами и отставивать свои идеи. «Градостроительное регулирование касается не только исторического центра. У нас очень жесткое регулирование вообще всех территорий города», — почеркнул он.
Другие участники добавили к этому непрозрачную и неотлаженную процедуру архитектурных конкурсов. Георгий Снежкин вспомнил конкурс на проектирование второй сцены Мариинского театра, который окончился ничем. Виктор Коротыч — конкурс на проектирование парка на Тучковом буяне: «У нас был шанс получить парк или от West 8, или от Herzog & de Meuron вместе с бюро Vogt — шикарные были предложения. Но нас дружно всех обманули на тему этого парка, там сейчас что-то проектируется в ужатом виде, но никто не знает, что».
По мнению Елизаветы Гречухиной, проблема с конкурсами — это часть общей большой проблемы с коммуникацией: «Я замечаю, глядя на российские, европейские города, что если в городе хорошо настроена коммуникация между всеми стейкхолдерами (администрация, бизнес, активные жители), город выглядит хорошо. Если эти системы не отлажены, если каждый сам по себе — то ждать большой удачи по развитию больших или малых проектов не стоит».
Сюда же Виктор Коротыч отнес проблему регулирования — с точки зрения понятности правил игры, устанавливаемых государством. Он привел пример правил землепользования и застройки Нью-Йорка, которые представляют собой «прекрасно иллюстрированное издание, в котором разберется любая кухарка».
Розалия Терзиян привела положительный пример налаженной коммуникации в Москве: «Я наблюдаю, что девелоперы сами сейчас заинтересованы в том, чтобы их продукт был важен для города. Они включены во все процессы, участвуют в проектировании — каждую неделю встречаются с архитекторами, и по решениям, которые они принимают, видно, насколько они компетентны».
Архитектурные маяки
В качестве образцов мировой архитектуры, на которые Петербургу стоило бы ориентироваться, Владимир Коган назвал город Портланд: «Он считается самым зеленым по строительству — у него первое место в рейтинге устойчивых строек. Мне кажется, на западном побережье найден несомненный баланс между экологичным строительством и хорошей архитектурой».
Елизавета Гречухина в числе ориентиров упомянула северные страны и проект Хафен-Сити в Гамбурге — «есть мастер-план, есть организация — мастер-девелопер, в проекте много разнообразия, но появляется свое лицо и локальность».
Георгий Снежкин порекомендовал обращать внимание на творчество молодых архитекторов и одновременно не забывать наследие предыдущего поколения, в котором творили Александр Жук, тандем Евгения Левинсона и Игоря Фомина, Александр Никольский, Борис Устинов. «Я бы смотрел на Скандинавию как на очень похожую, подходящую нам модель. И из личных предпочтений рекомендую всем японскую архитектуру. Мне кажется, именно там находится пульс сегодняшнего дня», — добавил архитектор.
В связи с этим модератор дискуссии, руководитель архитектурно-градостроительного Форсайта РБК Петербург, журналист, телеведущий, член Союза архитекторов России Роман Герасимов напомнил, что в Петербурге планируется реализация проекта японских архитекторов: «Есть большая перспектива у Охтинского мыса. Это проект Nikken Sekkei, где также появится общественное пространство, запланирована станция метро — то есть масштаб достаточно знаковый для города». Кроме того, стадион «Газпром Арена» построен по проекту японского архитектора Кисе Курокава.
Если брать во внимание не архитектурные формы, а градостроительные процессы, Виктор Коротыч посоветовал обратить внимание на устройство межевания в Хельсинки — в противовес постсоветскому, «бессмысленному и беспощадному». А также изучить процессы, проходившие в дореволюционном Петербурге — например, по статьям Павла Никонова или по книге Владимира Семенова «Благоустройство городов».
Важно, по словам участников дискуссии, оглядываясь на международные примеры, не выйти из петербургского контекста и не утратить свою аутентичность. «Санкт-Петербург — великий город, и нужно смотреть в него, как он был сделан, какие были мысли, какие шли дискуссии — а они всегда шли. Потому что, уходя куда-то в другие примеры, можно потерять себя», — заключила Розалия Терзиян.
