Российский бизнес оказался адаптивнее, чем от него ожидали — и чем, возможно, он сам от себя ожидал. Это можно сказать по итогам прошлого форс-мажорного года, когда экономика не провалилась и большинство компаний, включая серьезно пострадавших (поставщиков ушедших иностранных корпораций, экспортеров продукции на рынке ЕС и др.), выжили. Однако оценки ситуации по состоянию на середину 2023 года бывают прямо противоположными — от ожиданий бурного роста предприятий на фоне широко открывшихся ниш для импортозамещения до прогнозов падения ввиду нарастающих санкций и стагнирующего платежеспособного спроса.
РБК Петербург спросил представителей бизнеса: какое определение больше подходит к положению в их компаниях и отраслях — адаптация к трудностям или подготовка к росту? Вкладывают ли компании основные ресурсы в будущее расширение рыночных долей либо время, люди и деньги нужны для преодоления преград в настоящем? Ответы разнятся в зависимости от отрасли, но в описании текущих условий и перспектив есть и общие черты.
«Замещаем одну зависимость на другую»
«Как и почти все компании, мы проходим период сложной адаптации на фоне снижения продаж — у нас они упали на 50% в связи с аналогичным сжатием рынка автомобилей. Мы тратим ресурсы на преодоление огромного количества трудностей, связанных со сменой всех (сотен) поставщиков и всего ряда (тысяч) компонентов.
В своем сегменте рынка наша компания — лидер в РФ и в мире. И по объему в выручке, и по штукам защищенных нашими системами автомобилей. При такой высокой базе рост для нас возможен только в новых направлениях высоких технологий. И мы сможем о нем говорить только после преодоления последствий «шторма».
О бодром росте в 100–300% за год могут сообщать лишь спекулянты, перепродающие товары из Китая на освободившийся от европейских брендов рынок РФ. Такой рост есть, например, у продавцов китайских авто, а также у липовых производителей, наскоро рисующих «сделано в России» на месте ранее написанного «сделано в Китае». Очевидно, это и есть главные результаты нашей государственной политики импортозамещения — замещаем зависимость от США и ЕС на зависимость от Китая».
«О бодром росте в 100–300% за год могут сообщать лишь спекулянты, перепродающие товары из Китая на освободившийся от европейских брендов рынок РФ»
«Отрасль находится в двойственном положении»
«Вагоностроительная отрасль находится в двойственном положении. С одной стороны, у нас разорваны связи по поставкам грузовых вагонов и комплектующих нашего производства в страны Европы и Северной Америки. Остановились проекты, в которые были вложены значительные силы и средства. С другой стороны, из-за более сложной логистики, роста длины маршрутов перевозки на российском рынке увеличилась востребованность вагонов сверх объема списания. Взамен европейских проектов появились перспективы поставок в Иран, Индию и страны Африки. Выход на эти рынки означает необходимость разработки продуктов под требования местных железных дорог, подтверждения соответствия продукции, выстраивания технологии производства. Это длительный процесс, требующий вложений в НИОКР и развертывание производства.
Сейчас наша основная задача — сохранить работоспособность оборудования и объемы производства. Инвестиционные и человеческие ресурсы в первую очередь направлены на это. Параллельно мы ведем диверсификацию рынков сбыта и проектирование новой продукции».
«Сейчас наша основная задача — сохранить работоспособность оборудования и объемы производства. Инвестиционные и человеческие ресурсы в первую очередь направлены на это»
«Сумели занять рыночную нишу IKEA»
«В 2022 году российский мебельный рынок в денежном выражении вырос на 15%. Такой темп, притом что весь прошлый год отечественная экономика функционировала в условиях санкционного давления, удалось достичь во многом благодаря уходу крупных зарубежных игроков.
Российские мебельные предприятия сумели быстро занять рыночную нишу IKEA, на которую приходилось 1,5–2% внутреннего рынка. По состоянию на март 2022 года у нас в стране насчитывалось около двадцати мебельных фабрик, которые были на 100% ориентированы на заказы шведского концерна. Поначалу этим предприятиям пришлось нелегко, но они быстро адаптировались. В решение проблемы оперативно включились отраслевая Ассоциация предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности и Минпромторг.
Что касается работы Первой мебельной, то мы тоже отреагировали на освобождение рыночной ниши и внедрили в производство новый продукт для бюджетного сегмента рынка — модульные кухни «ЛАЙТ». Для расширения производства мы постоянно обновляем парк оборудования, что-то покупаем. Сейчас на рынок вышло очень много китайского оборудования, причем довольно хорошего качества и серьезного уровня. Мы уже начали знакомиться с этими сегментами, приобрели несколько станков китайского производства и, скажем так, были приятно удивлены их возможностями. Не говоря о том, что сочетание цена — качество оказалось гораздо приятнее, чем в случае оборудования из Европы.
Чтобы компании отрасли могли и дальше расти, нам необходимо сокращать уровень зависимости от импорта — в первую очередь в части мебельной фурнитуры. Считаю, что необходимо квотирование поставок металла на внутренний рынок по ценам ниже экспортных для тех инвесторов, которые займутся импортозамещающим производством. Квотирование должно касаться не только металла, но и химии и тканей».
«Российские мебельные предприятия сумели быстро занять рыночную нишу IKEA, на которую приходилось 1,5–2% внутреннего рынка»
«Меньшинство компаний борется за выживание»
«Если подбирать определение к той ситуации, которую мы наблюдаем в компаниях крупного и среднего бизнеса, то самым подходящим будет слово «трансформация». Она включает и элементы адаптации к трудностям, и элементы подготовки к росту. При этом для каждой компании существует совершенно уникальный набор факторов, определяющий ее меньшую или большую устойчивость к сегодняшним вызовам. «Средней температуры по больнице» сейчас нет. Находится ли компания в санкционных списках, велика ли доля внешнеэкономической деятельности в ее бизнесе, насколько она зависит от иностранного оборудования и ПО, какое это ПО — управляющее бэк-офисом или управляющее станками? В зависимости от сочетания такого рода обстоятельств, трансформация бизнеса проходит сложнее или проще.
Общее для крупного бизнеса, с которым мы работаем, — меньшая доля тех, кто борется за выживание. У большинства наших клиентов ситуация сейчас достаточно стабильная, то есть с «идеальным штормом» прошлого года бизнес в целом справился. Для наших клиентов мы, как аудиторы, проверяем такой показатель — обоснованность оценок руководства о возможности продолжать непрерывно деятельность бизнеса в обозримом будущем. И вот результаты нашей работы по большинству компаний позволяют сделать вывод, что эти оценки обоснованны.
При этом компании будут считать хорошим для себя итогом года, если их финансовые результаты не ухудшатся в сравнении с прошлым годом. Об этом говорят наши клиенты, если мы обсуждаем прогноз на ближайшее будущее. Конечно, есть уже растущий бизнес, но он не составляет большинства. Нужно время, чтобы перейти от достижения равновесия в изменившихся обстоятельствах — в том числе равновесия психологического — к росту».
«Если подбирать определение к той ситуации, которую мы наблюдаем в компаниях крупного и среднего бизнеса, то самым подходящим будет слово «трансформация»
«С чистыми бенефициарами ситуации я не знаком»
«Мы можем судить о ситуации в промышленности, наблюдая за двумя типами компаний. Первые — это наши резиденты, которые имеют заводы в нашем индустриальном парке или имеют земельные участки, а заводы еще не построены. И вторая группа — наши потенциальные клиенты, компании, которые к нам приходят, ищут земельные участки.
В первой группе ситуация совершенно разнонаправленная. Компании сферы автомобилестроения испытывают большие сложности ввиду прекращения работы их заказчиков — крупных автосборочных производств. Компании других отраслей чувствуют себя очень по-разному. Возможно, существуют те, у кого нет никаких сложностей, кто является чистым бенефициаром текущей ситуации, но я с такими не знаком. Хотя я знаю компании, у которых огромный рост продаж, это, например, производители микроэлектроники. Но они каждый день сталкиваются с проблемой, откуда взять комплектующие, и вынуждены постоянно изобретать какие-то схемы доставки компонентов, так как их традиционные поставщики находятся в тех странах, которые запретили экспорт в Россию.
Вторая категория компаний — это те, кто сейчас приходит в Марьино, — это, очевидно, растущие компании, и у них бизнес развивается. Они представляют совершенно разные отрасли — медицинскую промышленность, производство различного оборудования. Если раньше это были в основном международные компании, то сейчас только российские. Эти предприятия, как правило, были созданы 25–30 лет назад, в девяностые годы. Они постепенно развивались и примерно к двадцатым годам дозрели до качественного шага — переезда с арендных площадей в новые построенные цеха на специально для этого приобретенном участке земли. В принципе, они были готовы к такому шагу и без текущих событий. Сейчас конкуренция уменьшилась за счет ухода с рынка ряда компаний, и это дало им дополнительный импульс, которым они могут воспользоваться. Сейчас они готовы приобрести участок, быстро построить завод и через год-полтора начать производство на новой площадке.
Владельцы таких компаний не просто видят для себя возможность что-то купить за два рубля и продать за три. Они, для того чтобы землю купить и завод построить, последние 20–30 лет совершенствовали технологические и управленческие процессы, а также копили деньги. Без этого бэкграунда за полтора года построить и запустить завод невозможно.
Такие компании есть, они, как правило, частные, негосударственные, поэтому сделки в этом году у нас уже есть, и их больше, чем обычно. Хотя, конечно, с 2021 годом пока не сравнить: тот год был фантастическим по количеству сделок на двух рынках недвижимости — производственном и складском. Такого сейчас нет».
«Те, кто сейчас приходит в Марьино, — это, очевидно, растущие компании, и у них бизнес развивается. Они представляют совершенно разные отрасли — медицинскую промышленность, производство различного оборудования»
«Если говорить о нефтегазовой отрасли, то определенным толчком стала пандемия»
«Если резидентом особой экономической зоны становится системообразующее предприятие, оно как магнит начинает собирать рядом с собой более мелких представителей той же отрасли. На примере фармотрасли могу сказать, что сегодня на наших площадках собраны практически все крупные предприятия Северо-Западного региона России. На сам тренд мы обратили внимание в 2011 году, когда к нам в качестве якорного инвестора пришла компания Biocad. Вслед за ней появились «ГЕРОФАРМ», ее дочерняя компания «Фарм-Холдинг», «ВЕРТЕКС», швейцарская Novartis, затем «Фармасинтез-Норд».
Если говорить о нефтегазовой отрасли, то определенным толчком стала пандемия. Многие предприятия столкнулись с существенными ограничениями по логистике комплектующих. Специалисты не могли вовремя приехать и настроить оборудование, которое внедрялось на новых предприятиях или требовало модернизации. В прошлом году проблема усилилась из-за нехватки большого числа продуктов для нефтехимии. Поэтому еще в 2020 году у ПАО «Газпром нефть» появилась задача создать инновационное предприятие «Газпромнефть — Промышленные инновации» и разместить его в Северо-Западном федеральном округе. Аналогичные задачи поставили перед собой и другие крупные нефтедобывающие и нефтеперерабатывающие компании, например Роснефть. Такие предприятия позволяют самостоятельно курировать все отраслевые научные разработки, ведущиеся компанией. Раньше такие разработки были на аутсорсинге у других научных учреждений и институтов, их осуществляли разбросанные по всей стране разрозненные команды. Пандемия поменяла эту концепцию, а для подобных предприятий потребовалась площадка. Разумеется, мы вступили в борьбу за таких инвесторов, и в 2021 году «Газпром нефть», скорректировав собственный инвестплан, пришла к нам. В декабре прошлого года мы предоставили им в распоряжение только что возведенный Инновационный центр в ОЭЗ. Пуск предприятия намечен на начало 2024 года. Мы понимаем, что такой якорный инвестор будет притягивать к себе аналогичные компании».
«Раньше отраслевые научные разработки были на аутсорсинге у других научных учреждений и институтов, их осуществляли разбросанные по всей стране разрозненные команды. Пандемия поменяла эту концепцию, а для подобных предприятий потребовалась площадка»
