Уход с российского рынка крупных западных производителей программного обеспечения и ИТ-оборудования, казалось бы, должен был убедить всех, кто использовал их решения, в необходимости импортозамещения, причем в максимально короткие сроки. Однако дискуссия, организованная РБК Петербург, показала: хотя веры в быстрый возврат к прошлому ни у кого нет, но и вносить изменения в ИТ-инфраструктуру по принуждению руководители предприятий не готовы. Причина в том, что слишком велик риск деградации налаженных процессов.
Сохранить глобальные связи
Одна из важнейших задач бизнеса сейчас, уверены эксперты, связана с потребностью как минимум сохранить тот потенциал, который был до начала санкционного коллапса. И речь не только про внутренний рынок, но и про внешний. Несмотря на попытки изолировать Россию, отечественные компании не потеряли абсолютно все связи с зарубежными партнерами и поставщиками, которые существовали ранее. И в том числе гарантией их сохранения является возможность использовать то ИТ-решение, которое будет легко интегрироваться с цифровой инфраструктурой зарубежных коллег.
А значит, и отказываться от ERP глобальных вендоров в пользу российских нельзя — по крайней мере пока. «Поскольку мы транспортная компания, работающая с международными перевозками, мы — хотим этого или нет — зависим от зарубежных партнеров, и влиять на них мы не можем. Так что, как отразятся все происходящие изменения на их внутренних процессах и на нас, мы затрудняемся сказать. Пока мы адаптировались, но если будет ухудшение ситуации, то риски для нас увеличатся», — рассказал Евгений Мищук, топ-менеджер крупной транспортно-логистической компании.
Так что быстрое импортозамещение в ИТ — сейчас непозволительная роскошь для крупного бизнеса. Да и на всей стране это может отразиться негативно. «Если речь про небольшую компанию, стартап, такой подход сработает надолго. Но не в случае большой компании! Скажу больше: в пандемию нам пришлось увеличить объем производства в 7 раз. Если бы не внедренная ERP-система, мы бы просто не смогли этого сделать. В конце концов сейчас надо выбирать между замещением зарубежных ИТ-решений или импортных лекарств. И то, и другое вместе невозможно, поэтому мы выбираем второе», — объясняет топ-менеджер биотехнологической компании Дмитрий Морозов.
Работает — не трогай
Достаточно часто, по словам участников дискуссии, предприятия не отказываются от внедренных западных решений, руководствуясь исключительно прагматическим подходом. Проблемы с доступом к зарубежным ИТ-продуктам начались весной, когда бюджеты большинства компаний уже были сформированы, их перераспределение приведет к появлению недофинансированных участков бизнеса. А следовательно, если можно пока ничего не менять, то так и надо сделать. Отсюда и подход, который предполагает отключение обновлений, чтобы защитить инфраструктуру от блокировок со стороны вендоров и от потенциальных рисков получить вместе с обновлением вирус и т.д.
Безусловно, при таком подходе могут быть ограничения с развитием системы — все-таки это живой организм, который необходимо совершенствовать и оптимизировать в соответствии с меняющимися бизнес-процессами и внешними факторами. Но тут приходится выбирать из двух зол меньшее. Те, кто считает такой подход наиболее убедительным в данных условиях, надеются в том числе на то, что проблема рано или поздно решится сама собой: СВО закончится, санкции снимут, вендоры вернутся. Пока «горизонт надежд» ограничивается двумя-тремя годами, максимум, по оценкам экспертов, продержаться в таком режиме получится 5 лет, а потом точно придется принимать какое-то решение. Но надежда пока есть.
Есть и еще один — несколько отличающийся по мотивировке, но столь же прагматичный — подход. Если решение работает, лицензии на него есть и вендором не отзываются, а техподдержку можно осуществлять своими силами или с помощью российских ИТ-компаний, то менять ничего не нужно в принципе. Например, один из руководителей сети медицинских клиник Артур Канаян рассказал, что пару лет назад внедрили зарубежную BI-систему. Причиной выбора в пользу этого программного продукта стало то, что российские платформы пока не могут заменить весь его функционал, в особенности критически важную для компании предиктивную аналитику. «И сейчас мы поняли, насколько правильной была покупка «вечных» лицензий, а не подписки — мы можем использовать те приложения, которые у нас есть. А новые лицензии будем стараться покупать через Армению или Казахстан. Другие IT-системы у нас российские», — говорит эксперт.
Правда, в случае ужесточения санкций, изменения позиции западного вендора или — а это также возможно — требований российского регулятора импортозамещение станет необходимостью и для таких предприятий. Но произойдет ли это, когда именно и что будет в тот момент с рынком отечественных решений — предсказать никто не берется. А значит, надо просто адаптироваться к обстоятельствам, которые для некоторых пока не настолько критичны, чтобы заниматься ИТ-импортозамещением.
Отраслевая принципиальность
И все же, хотя примеры тех компаний, которые отказались от импортозамещения, выглядят ярко и привлекают внимание, многие эксперты говорят о заметном тренде на замену западных решений российскими. Эта тенденция имеет достаточно ярко выраженную отраслевую специфику, так как для многих индустрий выбор определяют требования регулятора, которые обязательны к исполнению.
Например, именно так произошло в банковской сфере. Здесь решающим фактором стали действия Центробанка России, который уже давно и последовательно стимулировал увеличение доли используемого банками отечественного программного обеспечения. Это и позволило войти в период жестких санкций достаточно беспроблемно. В крупных банках, по оценкам участников дискуссии, доля импортозамещения выше, чем в небольших, но даже в последних это как минимум порядка 30%.
Более того, распространение системы быстрых платежей (СБП) и платежной системы МИР позволило компенсировать уход зарубежных платежных систем. Поначалу конечным пользователям и бизнесу они были непривычны, но постепенно новые инструменты заместили те, которыми пользовались ранее. А в скором будущем, считают эксперты, с помощью СБП-pay внутри страны будут бесконтактно платить со смартфонов не менее активно, чем раньше.
В сфере ресторанного бизнеса ситуация иная. Здесь в принципе еще недостаточно высок уровень цифровой зрелости большей части игроков: для них драйвером цифровизации стала пандемия и — что важно — распространение онлайн-касс. Так как последние изначально разрабатывались на отечественных платформах, то и уровень проникновения российского ПО в индустрии достаточно велик.
На полпути к технологической независимости
Участники мероприятия выразили уверенность, что, если санкционное давление в перспективе нескольких лет не снизится, то добиться технологической независимости хотя бы в ряде направлений Россия сможет. И даже те, кто в силу разных обстоятельств пока отказывается от импортозамещения, называют стратегию перехода на отечественные решения принципиально правильной — просто она пока не всегда и не во всем реализуема.
Но даже если взаимоотношения с Западом уже в ближайшее время кардинально изменятся к лучшему, участники дискуссии считают необходимым продолжать стремиться к технологической независимости и замещать зарубежные решения российскими. Это позволит не только защититься от санкционного давления, но и нарастить потенциал ИТ-отрасли, что сделает государство и в этом направлении более конкурентоспособным. Это возможно, потому что инженерная и математическая школы в стране исторически сильны, а сейчас правительство активно стимулирует развитие ИТ-направлений в средней и высшей школе.
«Как инженер в прошлом и тот, кто делал все сам и при переходе от СССР к новым реалиям в 90-х был вынужден разрабатывать принципиально новое с нуля, я верю в идею технологической независимости. Это вопрос времени и наличия рабочих рук. Мы знаем, что производительность опытного разработчика в десятки раз выше. Так что, раз нам удалось удержать опыт и компетенции в стране (а я уверен, что так оно и есть), то у нас уже есть неоценимый задел. Теперь нужно только время», — резюмирует топ-менеджер ИТ-компании Алексей Строгов.
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга
