«Прошедший 2024 год был богат на знаменательные тренды в области банкротной практики. Первый из них связан с банкротствами иностранных компаний, началом этого тренда можно считать известное определение Верховного суда (ВС) по делу Westwalk в феврале 2024 года. В этом документе ВС разъяснил, в каких случаях российские суды могут возбуждать и рассматривать дела о банкротстве иностранных компаний, и открыл тем самым путь к их банкротству в России. Суды уже рассматривают десятки таких споров с участием иностранных юрлиц.
Второй тренд связан с развитием практики разрешения споров, связанных с ответственностью контролирующих должника лиц. Количество взысканий с контролирующих лиц убытков в банкротстве сейчас встречается все чаще, это определенно формирующийся тренд. В прошедшем году ВС особенное внимание уделил спорам о взыскании убытков с контролирующих лиц и трижды рассматривал вопрос об определении предельного размера таких убытков и об их соотношении с субсидиарной ответственностью. Это дела о банкротстве ООО «Севертранс» (Санкт-Петербург), ООО «Элиста» (Хабаровск) и ООО «МТК» (Москва).
Третий тренд получил яркое развитие к концу 2024 года. Это тренд на реабилитацию, то есть на «спасение», а не на ликвидацию должника. В конце уходящего года Верховный суд рассмотрел сразу несколько споров, посвященных реструктуризации долгов и мировым соглашениям. Самым знаковым из этих дел является о банкротстве физлица, жительницы Подмосковья Ольги Захаровой. В рамках определения по этому спору ВС РФ сформировал позицию об одобрении плана реструктуризации должника без одобрения указанного плана кредиторами, назвав это «судебным преодолением».
В делах о банкротстве граждан и раньше допускалась позиция об утверждении судом плана реструктуризации без согласия кредиторов, однако определение ВС РФ по делу Ольги Захаровой от 23 декабря 2024 года является знаковым по другим причинам.
Во-первых, в определении сформулирована особая правовая категория — судебное преодоление и установлены принципы его применения. Это, в частности, принцип реабилитационного паритета, который означает, что реализация любого реабилитационного плана в деле о банкротстве не должна ухудшать положение возражавших против его утверждения кредиторов по сравнению с тем, как если бы имущество должника продавалось в ликвидационной процедуре.
Во-вторых, часть сформулированных ВС возможных оснований для применения судебного преодоления относится к юридическим лицам. Это сохранение имущественного комплекса должника, а также сохранение действующего производства с трудовым коллективом. Следовательно, судебное преодоление может распространяться и на юридических лиц.
Конечно, путь от идеологии ликвидации к идеологии спасения будет длинным. В России практически не работают классические реабилитационные процедуры — внешнее управление и финансовое оздоровление. Более того, без внесения серьезных изменений в закон ситуация, вероятно, никак не изменится. Возможно, следует предусмотреть отдельную материальную мотивацию для арбитражных управляющих и/ или кредиторов в случае спасения бизнеса.
Отрадно, что в части реструктуризации долгов и мировых соглашений существует определенная положительная динамика. Доля реабилитационных процедур в общем массиве банкротных дел пока еще очень мала, но количество утвержденных планов реструктуризации и мировых соглашений растет. Суды все чаще между реабилитацией и ликвидацией выбирают первый вариант.
На данный момент для всех сторон банкротного дела наиболее предпочтительным вариантом прекращения спора в подавляющем большинстве случаев является мировое соглашение. Уникальность данной примирительной процедуры заключается в особой гибкости самого инструмента, который может совмещать в себе как реабилитационные, так и ликвидационные элементы в оговоренной сторонами пропорции.
Сейчас многие специалисты и практикующие юристы отмечают риск роста количества банкротств в чувствительных для российской экономики отраслях, прежде всего в промышленности и строительстве. В такой ситуации тем более важно выработать тренд, направленный на сохранение бизнеса, а не на его ликвидацию. Так, в конце 2024 года эксперты ЦМАКП отмечали риски роста банкротств уже в 2025 году в связи с ростом долговой нагрузки и высокой инфляцией. Но исключительно экономических показателей для оценки рисков банкротств компаний может быть недостаточно. Важно понимать, как будут работать меры государственной поддержки в отдельных отраслях, какую модель поведения выберут основные кредиторы — банки, будет ли введен мораторий на банкротство компаний либо мораторий в разрезе отдельных отраслей экономики. Поэтому дать точный прогноз количества банкротств в настоящий момент невозможно, тем не менее, можно совершено определенно утверждать, что тренд на реабилитацию в текущей ситуации работает на пользу российской экономике».
