За последние несколько лет россиянам стал недоступен целый ряд зарубежных онлайн-сервисов Однако есть вероятность, что это еще не конец: наиболее пессимистичные сценарии прогнозируют полную изоляцию страны от глобального интернета. О том, насколько это реально и чем грозит, а также о других рисках — в интервью РБК Петербург рассказал генеральный директор компании «Комфортел» Дмитрий Петров.
По сценарию Китая
— Одна из нашумевших тем последнего времени — перспектива отключения российского сегмента от глобального интернета, поводом для которой стали очередные киберучения. Нужны ли подобные инициативы, если они пугают общество?
— В идеальном мире, в котором я хотел бы жить, подобные учения были бы совершенно ненужными, ведь там отсутствует вероятность возникновения ситуаций, отрабатываемых на подобных мероприятиях. Однако наша общая реальность такова, что интернет могут отключить. Если говорить о внешних ограничениях, то в 2022 году, когда многие ожидали полного отключения интернета, этого не произошло — просто некоторые международные магистральные операторы прекратили расширение портов с российскими компаниями, а точки обмена трафиком закрыли доступ. Это было заметно, но не стало катастрофой. Зато идет модернизация и наращивание мощностей системы ТСПУ [технические средства противодействия угрозам – ред.], так что, на мой взгляд, главная угроза исходит скорее изнутри, чем извне. Если наше правительство решит, что глобальный интернет нам больше не нужен, его просто отключат. Китайский опыт показывает, что страна вполне успешно функционирует со своим собственным «чайнанетом».
— А если говорить о технической стороне вопроса, насколько сложно пойти путем Китая?
— Сегодня это технически вполне осуществимо. Установлено все необходимое оборудование. Мы уже живем в эпоху, когда интернет может быть взломан в любой момент — нужно лишь политическое решение и немного времени на работу инженеров. Важно понимать, что сам интернет как сеть и стек протоколов, на котором он функционирует, предполагают, что любой сегмент сети, оставаясь автономным, продолжит работать хотя бы внутри себя. Таким образом, существует риск, что вместо интернета мы получим Рунет. Поэтому и учения, о которых мы говорили, направлены не столько на проверку гипотезы об возможности отключения, сколько на тестирование того, какие сервисы при этом окажутся уязвимыми. Возможно, уже проведен предварительный анализ и есть понимание, какие сервисы нельзя трогать, а какие можно отключить. Очевидно, идет настройка системы, чтобы падение «железного занавеса» не стало шоком. Но надо помнить, что даже во времена реального «железного занавеса» люди продолжали ездить за границу, получать и отправлять деньги, экспортировать ресурсы. Так что нынешние испытания касаются, скорее, создания своеобразного «щита», который защитит определенные сферы жизни граждан, но не сможет полностью изолировать страну от внешнего мира.
Мы уже живем в эпоху, когда интернет может быть взломан в любой момент — нужно лишь политическое решение и немного времени на работу инженеров.
— Если вдруг произойдет отключение, насколько это будет критично для пользователей, включая и бизнес, и частных лиц?
— Пострадают те, кто привык пользоваться иностранными платформами. Например, в числе самых распространенных сервисов для видеоконференций — зарубежные платформы. Также пострадают пользователи иностранных решений, которые внезапно не смогут обновляться. У нас до сих пор очень высоко проникновение западной операционной системы. Поэтому, вероятно, мы все столкнемся с определенными неудобствами, но больше всего пострадают те, чьи сервисы, работающие в реальном времени, зависят от глобальных платформ. Существуют системы обмена данными, такие как авиадиспетчерские службы или мировые системы бронирования. Есть также множество менее известных, но важных систем. Однако маловероятно, что это кардинально ухудшит нашу жизнь — это мелкие неприятности. Я уверен, что глобальной катастрофы не случится.
Интернет-санкции
— А какие еще существуют риски?
— Если текущая тенденция сохранится, существует реальный риск применения к России интернет-санкций. В этом случае операторы могут добровольно начать отключать порты, разрывать соединения и прекращать связь с Россией. Возможно ли такое развитие событий? К сожалению, да. Мы живем в период геополитической турбулентности, когда возможны самые неожиданные повороты, хотя верить в это и не хочется. Как оптимист, я надеюсь на лучшее и верю, что скоро все стороны сядут за стол переговоров, и ситуация не будет ухудшаться.
— Как провайдер насколько вы готовы к возможному внешнему отключению?
— При общем сокращении нагрузки произойдет уменьшение денежного оборота, возможно, непропорциональное. Это неприятно, но точно не катастрофично. По сути, если раньше мы были оператором сети интернет, то станем оператором рунета. Пользователи продолжат работать в рунете, хотя возможно некоторое снижение трафика. Вероятно, часть клиентов будет вынуждена сократить свои расходы, которые являются нашими доходами. Однако я не вижу в этом признаков надвигающейся катастрофы.
— А бизнес-пользователи могут как-то защитить себя?
— Я рекомендую каждому предприятию организовать дублирование каналов везде, где это возможно. Когда мы начинали в 2011-2012 годах предлагать резервирование, подавляющее большинство клиентов нас не понимало. Это объяснимо: уровень развития и внедрения цифровых технологий был значительно ниже. Даже в 2019 году многие недоумевали: «Зачем резервировать? У нас и так все работает нормально». Однако пандемия, а затем и 2022 год научили нас, что необходимо резервировать все критически важные системы.
На основе накопленного опыта я рекомендую следующие меры безопасности: увеличьте бюджет на системы связи, обеспечьте дублирование каналов, соединяющих ваши офисы, сервисы и локации. Кроме того, крайне важно заранее провести киберучения, подготовиться к возможным DDoS-атакам, а также смоделировать потенциальные риски и разработать четкий план действий по их предотвращению и устранению последствий. Также я рекомендую кратно увеличить затраты на связь — хотя бы в 1,5 раза. На практике эта статья расходов у бизнеса составляет доли процента от общих расходов, при этом зависимость бизнеса от каналов связи достигает десятков процентов. Поэтому логичным управленческим решением будет немного увеличить затраты сейчас, чтобы избежать серьезных рисков в будущем.
Я рекомендую каждому предприятию организовать дублирование каналов везде, где это возможно.
Комбинированная модель
— На одном из мероприятий РБК Петербург вы говорили о сегментах телеком-решений, где пока нет отечественных аналогов. Что нужно изменить в стратегии импортозамещения, чтобы решить проблему?
— Меня несколько настораживает термин «импортозамещение», поэтому давайте рассмотрим ситуацию иначе. Очевидно, что значительная часть нашей инфраструктуры до сих пор работает на зарубежном оборудовании и ПО. И импортозамещение как принудительная мера не способствует технологическому развитию страны. Мне видится более эффективным подход, при котором переход на отечественные решения становится экономически выгодным и целесообразным.
В настоящее время у нас действует комбинированная модель, где государство использует принцип «кнута и пряника». Административное давление заставляет компании срочно менять инфраструктуру, одновременно предлагая стимулы: экономию, налоговые льготы и субсидии. Но я считаю, что не стоит принудительно заставлять компании менять инфраструктуру, особенно в спешке. Последствия использования зарубежного ПО и оборудования часто преувеличены: при должной изоляции и защите существующие системы могут продолжать работать. Да, отсутствие обновлений — это минус, но это естественным образом подтолкнет к поиску альтернативных решений, когда оборудование начнет устаревать. Тем временем отечественные разработки успеют стать совершеннее.
Что касается решений, важно создавать финансовые стимулы, включающие льготы и субсидии для производителей, а также налоговые каникулы для покупателей отечественного оборудования. Необходим пересмотр существующих механизмов. Например, сбор 1,2% с операторов связи можно использовать эффективнее, направив эти средства на субсидирование затрат операторов при переходе на отечественное оборудование и предоставление льготных кредитов производителям. Главный вывод: рынком лучше управлять экономическими методами, создавая условия, при которых производителям выгодно разрабатывать качественные продукты, а потребителям — их приобретать. Это более эффективно, чем административное принуждение. Я выступаю за спокойный, рациональный и последовательный переход от международных брендов к российским аналогам, основанный не на принуждении, а на создании мотивирующих условий.
— Очевидно, у регулятора есть причины не идти путем только «пряника». Вспомним историю с защитой критической информационной инфраструктуры (КИИ). Сейчас даже те, кому пришлось менять свою инфраструктуру, признают правильность принятых решений
— Безусловно, критическую инфраструктуру необходимо выделять особо, и хорошо, что у законодателей и исполнительной власти появилось такое понимание. То, что об этом задумались в целом, — это благо, но возникает вопрос: как именно это реализовать? Никто не спорит с важностью критической инфраструктуры и необходимостью ею заниматься, но методы реализации вызывают вопросы. Осознание государством существования критической информационной инфраструктуры и необходимости особого подхода к работе с ней — это в любом случае шаг в правильном направлении.
— Насколько сильно вашей компании пришлось заниматься импортозамещением?
— Частично пришлось: существуют определенные требования по использованию программного обеспечения и оборудования, которые необходимо выполнять. Однако некоторые направления, к счастью, не попали под обязательное импортозамещение. Мы не стремимся к тотальному импортозамещению по одной простой причине: это негативно влияет на надежность работы сети и сервисов. Тем не менее, там, где закон этого требует, мы выполняем.
— Насколько критична для вас нехватка российских аналогов оборудования при существующих сложностях с зарубежными поставками?
— Некоторые продукты стали недоступны, но базовая инфраструктура, обеспечивающая передачу данных и защиту сетей, продолжает работать. Оборудование доступно либо из дружественных стран, либо от отечественные вендоров. При желании всегда можно найти способ реализовать практически любой проект. К тому же мы не глобальная компания, со многими проблемами просто не сталкиваемся. Я уверен, что наши коллеги из федеральных компаний находятся в совершенно других условиях. В их случае модернизация десятков или сотен тысяч базовых станций требует миллиардных вложений и огромных объемов работ. Там уже нельзя найти простых решений, а в наших масштабах можно комбинировать поставки из разных источников.
— На протяжении последних лет часто можно было слышать, что у нас качественный интернет и одни из самых высоких скоростей. Сохранится ли это лидерство или сети будут постепенно деградировать?
— Утверждение о превосходстве нашей связи становится неактуальным. Мир не стоит на месте, все развиваются. В определенный момент мы действительно лидировали по охвату, скорости, качеству и, главное, соотношению цены и качества. Однако в глобальном мире кто-то развивается быстрее, кто-то медленнее. Последние три года мы развиваемся медленнее других, и разрыв значительно сократился.
Раньше я приводил в пример то, что у нас даже в глухой деревне можно выйти в интернет. А в Европе, например в горных районах Испании, связи могло не быть вовсе. Но времена изменились. Недавно во Франции, в небольшом городке размером с Гатчину, в центре я пользовался 5G на скорости 300 Мбит/с. В маленьком кафе на 10 столиков Wi-Fi выдавал 800 Мбит/с. Так что сейчас многие страны нас обогнали, особенно благодаря развитию сетей 5G. Наши же возможности по модернизации сетей ограничены.
Возможно, лет десять мы можем позволить себе некоторую стагнацию, а затем быстро нагоним отставание, заменив оборудование.
Однако отмечу, что постоянная модернизация не всегда необходима: часто она навязывается вендорами и агрессивным маркетингом, предлагающим избыточные решения вроде «10 гигабит в каждую квартиру», когда средний трафик на порт составляет всего 2 Мбит/с, а пиковые значения — 100-200 Мбит/с. И все же существующая инфраструктура имеет запас прочности на годы вперед. Возможно, лет десять мы можем позволить себе некоторую стагнацию, а затем быстро нагоним отставание, заменив оборудование.
