Страны, внедряющие экономику, основанную на данных, фокусируются на создании и оптимизации соответствующей инфраструктуры, включая центры обработки данных, цифровые платформы и интернет вещей. Важными факторами является и программное обеспечение, и кадры с соответствующих уровнем подготовки. При этом в России, которая двигается к этой же цели, существуют определенные трудности в каждом из этих направлений, но участники дискуссии РБК Data Форум сохраняют оптимизм и ожидают, что в ближайшем будущем страна сможет сделать заметные шаги вперед.
Дефицит мощностей
По оценкам аналитиков, объем рынка дата-центров в России в прошлом году вырос на 25%. Цифра видится позитивной, однако речь идет о росте в денежном эквиваленте. В количестве стойко-мест речь идет примерно о 20-процентном росте за год. С учетом развития технологий и увеличения потребностей бизнес-пользователей эксперты говорят о дефиците дата-инфраструктуры.
«Дата-центры у нас в дефиците, многие еще в процессе строительства или на стадии ввода в эксплуатацию. И я думаю, что при тех темпах, какими развивается у нас дата-ориентированная экономика и потребности социума, нам требуется гораздо больше мощностей, а значит, нужны достаточно серьезные финансовые вложения или какая-то поддержка государства», — подчеркивает заместитель генерального директора телеком-компании Татьяна Пыч.
В особенности дефицит касается регионов, так как порядка трех четвертей всех мощностей сосредоточены в Москве, еще десятая часть — в Петербурге. Так что на все остальные регионы приходится чуть более 10%, а речь идет об очень большой территории и увеличивающемся спросе от локальных компаний. И как бы ни хотелось разместить дата-центр максимально близко к бизнес-потребителю, сделать это непросто.
Сдерживающие факторы
О наличии препятствий для строительства новых дата-центров рассказала руководитель проектного офиса «Аэродинамика» Правительственной комиссии, руководитель группы по регулированию ИИ, директор ЦК ФРЦЭ Людмила Гонтарь. «Например, закон о технологической политике предполагает строительство ЦОДов на производстве. Где-то это действительно возможно, но если речь идет о горнодобывающих предприятиях, то там есть карьеры, горное дыхание и прочее — там никогда не построить ЦОД, гору сгладить невозможно. Поэтому придется размещать вычислительные мощности в технопарках. При этом возрастают риски искажения данных, их инвазии [заражения – ред.], и готова ли этому инфраструктура противостоять — большой вопрос», — объясняет Людмила Гонтарь.
И все же Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ в начале июля 2024 года озвучило планы о выделении более чем 30 млрд руб. на льготное кредитование строительства центров обработки данных. Инициатива является часть нацпрограммы «Экономика данных». На нехватку денег для развития инфраструктуры заинтересованные в перехода не дата-экономику компании традиционно сетуют, но не хватает не только их.
Одна из крупнейших проблем — дефицит высокотехнологичного оборудования, с которым столкнулась страна после ухода западных вендоров. И именно в сегменте оборудования для ЦОДов ситуация одна из самых критичных. Хотя и с софтом — например, с системами бизнес-аналитики — все не слишком позитивно. Решения, конечно, есть, но эксперты пока уверены, что отечественный софт несколько уступает тому, что перестал быть нам доступным — об этом свидетельствуют уже проведенные пилотные проекты. Но импортозамещать все равно придется, так что будет потеряна часть функционала — насколько это будет критично, будет ясно в каждом конкретном проекте. Хотя, считают участники дискуссии, российские разработчики догонят западных — и скорее, рано, чем поздно, так как сильная ИТ-школа этому способствует. В среднем эксперты оценивают время ожидания в 3-5 лет — именно столько уходит на создание, тестирование и вывод в коммерческую эксплуатацию серьезных программных продуктов.
Адекватные цели
Но спешить, возможно, и не стоит. Важнее не упускать цели и контролировать этапы достижения результата. Людмила Гонтарь заметила, что сейчас очень многие разработчики, даже в случае с целевым контрактом, находятся почти в бесконтрольном состоянии, так как им ставится только конечный срок сдачи продукта. «Иногда сроки спускаются сверху, и они слишком отдаленные. Например, почему техническое зрение должно быть сделано к 2030 году? Гетерогенность данных в ракурсе технического зрения изучалась еще в советское время и достаточно на высоком уровне. Ведь ценность данной тематики заключается в точном, верифицированном подходе к деталям передаваемого массива данных. И в это же время должно появиться беспилотное такси. Откуда такие сроки? Мне кажется, надо к постановке целей и задач подходить более взвешенно, прорабатывая весь процесс в деталях, а контролировать его надо на каждом этапе, а не ждать 2030 года», — добавляет эксперт.
Правда, даже при наличии преимуществ у нашего образования его усилий недостаточно для того, чтобы обеспечить кадрами быстро развивающуюся отрасль — просто не хватает ресурсов для этого. Государство, конечно, серьезно вкладывается в это направление, увеличивая число бюджетных мест на ИТ-специальности, но о моментальном решении проблемы речи идти не может в принципе.
Есть много и других направлений, в которых нашей стране только предстоит работать. Руководитель направления создания цифровых продуктов компании, специализирующейся на мультимодальных грузовых перевозках, Николай Пасько напомнил, что ЦОДы нужны для обработки данных, а самих данных в некоторых отраслях попросту нет — их не собирают или не могут собирать. «Например, у нас катастрофическая ситуация с вибродиагностикой двигателей: датчиков нет, потому что у нас они не производятся, их вынуждены закупать по серым схемам. Непростая ситуация и на морском транспорте. Стране для снабжения Калининграда необходимы морские суда, поэтому закупаются любые — об интеллектуальной их начинке думать в таких условиях не приходится, поэтому там может не быть никакой предиктивной системы, системы управления ТОиР [технического обслуживания и ремонта – ред.], мониторинга и т.д. В этом направлении также надо работать», — резюмирует эксперт.
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга
