РБК Петербург провел онлайн-дискуссию «Архитектурные альтернативы для Охтинского мыса». В рамках обсуждения были впервые представлены проекты-участники международного конкурса архитектурных концепций объектов на Охтинском мысу, включая победителя — японского бюро Nikken Sekkei. Известные российские урбанисты, архитекторы и историки высказали свое мнение о представленных архитектурных решениях и том, что должен в себе содержать итоговый проект застройки знаковой для города территории.
Новое время
«У нас осталось две серьезные площадки, на которых нам нужно принять очень взвешенные архитектурно-градостроительные решения — Тучков буян с театром Эйфмана и Охтинский мыс», — отметил в самом начале дискуссии главный архитектор Петербурга Владимир Григорьев.
Но мир стремительно меняется, и, по словам искусствоведа, историка архитектуры, ректора Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Семена Михайловского, после возвращения из самоизоляции волновать нас, скорее всего, будут более прагматичные вопросы. Ключевыми же параметрами для нового объекта станут — как здание выглядит и как оно работает.
При этом конкурсные процедуры не всегда могут дать ответ на эти вопросы. Как отмечает архитектор Борис Бернаскони, воплощение любого объекта — это воля либо одного человека, либо группы. «Конкурс имеет смысл только когда сформулирована общая совместная воля», — констатирует Бернаскони. Более того, добавляет архитектор, конкурсные процедуры плохо работают и в мире: «если вы сейчас будете говорить о других странах — в Европе, в Америке, в Азии, что там конкурсы проходят по каким-то другим алгоритмам, — вынужден вас разочаровать. Сегодня в мире этот конкурсный алгоритм нигде не работает. Лучше объекты за всю историю человечества были построены как раз на воле персональной, одного человека».
Тем не менее, международный конкурс на создание концепции многофункционального комплекса на Охтинском мысу прошел. «Важно, что это концепция. Это внушает надежду на то, что проект будет дорабатываться, поскольку место общественно-значимое и мне кажется, что архитектурно-градостроительные действия на этом месте должны быть открыты и значимы», — подчеркнул Владимир Григорьев.
На берегу пустынных волн
Согласно условиям конкурса, в основе проекта должен быть соблюден высотный регламент — высота задания не более 28 м. Сам объект должен быть примером зеленой архитектуры, а на перовом его уровне должно быть создано общественное пространство. Кроме того, проект должен быть направлен на улучшение городской среды — не только района Охты, но и всей агломерации. Эти условия были даны участникам международного конкурса в качестве отправной точки.
Участники дискуссии РБК Петербург добавляют к этому перечню еще несколько позиций. По словам Олега Романова, архитектора, президента Санкт-Петербургского Союза архитекторов, одной из отправных точек должен быть Ниеншанц. «Это не просто какие-то археологические раскопки, это должно быть обязательно учтено», — убежден Романов.
По мнению искусствоведа, архитектурного критика и журналиста Владимира Фролова, важно раскрыть общественный потенциал этого места. «Пространство интересное и все понимают, что сейчас оно не работает так, как могло бы работать», — говорит Фролов. При этом проект должен учитывать средовые особенности места и быть включенным в городские ансамбли, учитывать окружающую советскую застройку и соседство с Большеохтинским мостом, который сейчас работает как прогулочная зона.
Борис Бернаскони подчеркивает, что знаковым может быть любое место, но прежде всего, важно понять что городу нужно именно в этом месте. «Обычно в крупных городах на набережных строят общественно-значимые объекты, если они необходимы городу. В Копенгагене — театр, в Осло — театр, в Париже — национальная библиотека, в Амстердаме — музей», — приводит примеры Владимир Григорьев. С другой стороны, в Петербурге сохраняется потребность размещения Верховного суда. «Не скрою, я считаю, что это было бы прекрасное место для Верховного суда», — отметил Григорьев. Кроме того, на этом месте, по словам главного архитектора, мог бы разместиться музей, например, музей Арктики, современного искусства или музей архитектуры.
Пять из семи
В рамках обсуждения экспертам были представлены пять из семи архитектурных концепций по созданию многофункционального комплекса компании «Газпром нефть» на Охтинском мысу. Это проект архитектурного бюро Сергея Скуратова, архитектурного бюро KOSMOS, немецкого ABD Architects, нидерландского бюро MVRDV и проект-победитель — японского бюро Nikken Sekkei. Еще два проекта — французского бюро Valode&Pistre и нидерландского UNStudio — так и не попали в публичное поле.
Проект архитектурного бюро Сергея Скуратова участники дискуссии назвали «грамотным европейским офисным зданием 20-летней давности». А с легкой руки Семена Михайловского еще и окрестили символом «коронавируса» за форму с семью лучами, расходящимися от центра.
По словам Владимира Фролова, наиболее интересен голландский проект архитектурного бюро MVRDV. «В нем есть какая-то амбиция, и если бы его можно было реализовать в дереве, как здесь предлагается, то Петербург бы неожиданно оказался в авангарде современной архитектуры, — полагает Фролов. — Так же приятно, что мы видим некие отсылки к супрематизму, которые подчеркиваются самим бюро. И некая связь здесь образуется с имеющимися советскими зданиями рядом. Но я не очень верю, что можно посадить как здесь [показано] на картинке целый лес в нижнем уровне — мне кажется, что это преувеличение и придется все время менять эти деревья, расти они не будут».
Архитектор Сергей Чобан подчеркнул, что у Петербурга сейчас есть шанс выбрать что-то непрагматичное и более сложное. «Когда уже делался конкурс на это место, победил самый прагматичный и безрисковый проект. Хотя были представлены очень интересные проекты и подходы. Сейчас мы можем потерять второй шанс выбрать проект, который создаст здесь более сложные и более интересные пространства. Даже независимо от того, для чего здание в дальнейшем будет использовано. Я согласен, что это место для общественного пространства и не для штаб-квартиры, но коль скоро делается штаб-квартира, то хотелось бы, чтобы эта штаб-квартира была в наименьшей степени прагматична, а решение было в наибольшей степени неожиданно», — отметил он. И проект голландского бюро больше всего отвечает этому подходу, добавил Чобан.
«Я вижу здесь два вида подходов. Первый — офисный, закрытое задание — Nikken, бюро Скуратова, ABD – когда объект представляет собой монолитную мегаструктуру. Второй — здания гибридные, открытые, с большим количеством пространств, связанных с городом — MVRDV, KOSMOS, — резюмировал Борис Бернаскони. — Я склоняюсь ко второму подходу […] — когда задние и концепция открыта для города и городских потоков. Оно становится знаковым, притягивающим объектом, своего рода локусом, магнитом этого места, которое генерирует потоки для всего города, а не просто становится частью небольшой отдельной территории».
Хрустальный корабль
Архитектурную концепцию победителя международного конкурса представил участникам дискуссии главный исполнительный директор Nikken Sekkei Фади Джабри. Он подчеркнул, что за основу была взята история Петербурга, его связь с кораблестроением. «Мы, опираясь на историю города, на историю этого места, из всех идей, которые у нас были, [выбрали] образ судна и назвали его «Хрустальный корабль». Мы хотели, чтобы оно было теплым и прозрачным зимой, а летом отражало лучи солнца и создавало очень красивый контраст с темными волнами», — отметил он.
Фади Джабри подчеркнул, что при разработке концепции учитывалась симметрия высоты и небесной линии города. «Мы попытались подумать о будущем: учитывая прошлое, но смотря в будущее, отойти от сплошного фасада и создать более приветливый, который приглашает людей, а также как бы обнимает город». Проект здания представляет собой два четко выраженных корпуса кораблей. При этом проект предусматривает также открытые общественные пространства — площадь перед зданиями и открытый парк с выходом к воде.
«Если корпорации всегда защищались от людей — охрана, забор и тд, то здесь у нас идеология совсем другая, — отметил Фади Джабри. — Именно эта открытость позволяет проводить очень большое количество мероприятий. Это могут быть [мероприятия] и для детей, и для жителей, открытое кино, день спорта». Внутри главного корпуса, помимо офисных помещений, предусмотрен зеленый сад и водопад, который струится по колоннам, а также кафе и место для занятия спортом под крышей. Концепция предусматривает зал для мероприятий, галереи и спортивный комплекс. Крыша корпусов объединена и предполагает создание там обзорной площадки.
Как отметил Владимир Григорьев, если проект реализуется «буквально так, то это, в общем, не плохо». «Мне показалось, что и подход, при доработке архитектуры, мог бы сохраниться, главное, что в нем есть некая нейтральность и пропорционирование, свойственное архитектуре города», — высказал свое мнение Григорьев.
По словам Семена Михайловского, важен вопрос соотношения общественных и офисных пространств и то, как они взаимодействуют между собой. «У нас в Петербурге климат особенный — у нас зима, — напоминает Михайловский. — Здесь такой романтический образ, другое дело, что все эти люди вокруг — чем они там занимаются, как они там будут проводить время?». С ним согласен и Борис Бернаскони, он отмечает, что программа здания – то, чем там будут заняты люди — является основной. «Есть плюсы этого проекта — там есть два закрытых пространства и это ответ на вопрос как защититься от сложных климатических условий и периоды Петербурга, — добавляет Бернаскони, — а с другой стороны, здание становится символом монолитности и неприступности, о чем говорит вся его визуальная часть». Открытым остается и вопрос транспортной доступности, отметили участники дискуссии. По словам Фади Джабри, все эти вопросы будут прорабатываться на дальнейших этапах работы по проекту.
Вызов vs прагматизм
Сергей Чобан полагает, что это выбор в пользу спокойного и прагматичного решения. «Мне кажется, что эти пространства не очень комфортны, а формы достаточно просты. Они могут стоять на этом месте, а могут стоять и где-то в другом месте. Какого-то сложного интереса и сложности они не рождают, — говорит Чобан.- Да, безусловно, это поэтичный, спокойный проект, но мне, откровенно говоря, не хватает градуса сложности и градуса такой сложноподчиненности пространств — открытых и уютных, больших и малых, которые есть в проекте голландцев».
При этом, по словам Чобана, здание не совсем отвечает параметру экологичности. «Это будет новое здание — выдающаяся штаб-квартира, оно должно быть суперэкологичное, суперэнергосберегающее, это должен быть действительно флагман, если уж мы в таком удивительном месте нашего города делаем штаб-квартиру, это должен быть абсолютный пример любых подходов, в том числе экологичных. Стеклянные же фасады далеки от экологии, как я от вас», — отметил архитектор, который принимал участие в дискуссии, находясь на связи из Германии.
Владимир Фролов также отмечает визуальное восприятие стеклянных фасадов. «Это модернистская скульптура — она полностью внутри не закрыта, но образ здания таков, что при всей открытости мы не понимаем этого. Да, конечно, стекло прозрачно, но является достаточно темным объектом в нашей природе, — говорит Фролов. — Хорошо в этом проекте то, что обыграна тема корабельной метафоры, есть идея арки, обращенной к Смольному собору. И если здание будет реализовано качественно, то это будет просто хорошее офисное здание, но на том ли оно месте (какова работа с археологией и памятью места, разнообразным архитектурным контекстом)? Наверное, нет. То есть это такие омываемые ветром и людьми стеклянные прекрасные кристаллы — они будут памятником нашей эпохи».
Признаки идеала
Чтобы здание не стало рядовым, эксперты назвали по три критерия, которые могли бы повысить значимость объекта. «Это должно быть современное здание, — подчеркнул Олег Романов. — Насколько мы здесь собрались авторитетные люди, обсуждаем стилистику, но еще очень важно — насколько заказчик готов с городом поговорить на предмет чисто технических [моментов] — по насыщенности этого объекта. И должна быть адресность места — может быть боле явная, не завуалированная, но должна быть обязательно». С тезисом адресности согласны почти все участники дискуссии — и Владимир Фролов, и Семен Михайловский. По словам Фролова также необходимо отразить историю места и открыть археологические аспекты. Не менее важна и качественная реализация.- «Необходимо не снижать планку при реализации, несмотря ни на что. Это совершенно не тот случай в городе, чтобы можно было идти по пути повторения конкурса по Мариинскому театру», — отметил Фролов.
Семен Михайловский дополняет список наличием профессиональной дискуссии, чтобы учитывалось общественное благо. По мнению Бориса Бернаскони очень важна активная программа здания и его эффективность. По словам Сергея Чобана, на первом месте стоит открытость. «Здание должно быть очень сильно связано с городом, должно быть интересным, но и хорошо используемым общественным пространством», — отмечает архитектор. При этом здание должно хорошо стареть и быть долговечным. «То есть должны быть выбраны материалы, которые хорошо подходят петербургскому климату», — поясняет свою позицию Чобан. И третье — решение должно быть небанальным.
Владимир Григорьев так сформулировал свое пожелание к объекту на Охтинском мысу и резюмировал итог дискуссии: «Я б хотел, чтобы это здание было петербургским трижды». «Это место абсолютно точно должно иметь имперский масштаб, в хорошем смысле, […] оно должно быть петербургским по своему демократичному содержанию […] и по форме. И как говорил академик Назаров: главное качество Петербурга — красота. Петербург должен оставаться красивым, гуманистическим, демократичным, имперским, но главное — красивым».