Распознать начало конфликта и вовремя его погасить, научить общаться, выслушать и поддержать в сложные моменты — лишь некоторые грани работы школьных психологов. Требования и запросы к ним возрастают — со стороны руководства школ, общества и родителей. Трансформацию роли и задач психологов в современной школе обсудили участники круглого стола РБК Петербург.
Совсем другие требования
Ситуации, когда должность психолога по совместительству занимает завуч или кто-то из учителей без профильного образования, уходят в прошлое, подчеркнула в начале дискуссии главный внештатный педагог-психолог в системе образования Петербурга, руководитель Центра психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи Калининского района Ольга Баранова.
«И в этом мы видим очень важный прогресс. Раньше ведь что было: психологом брали всех, что бы он ни закончил, — вспоминает Ольга Баранова. — Это мог быть и технический вуз, в котором человек прослушал какой-то курс психологии. Теперь это не так — у кандидата на должность должно быть полное психологические образование. Бывали случаи, когда функцию психолога мог выполнять другой учитель или завуч. То есть такая ситуация — и прокурор, и адвокат. Сейчас такое практически не встречается».
От одного специалиста — к службе психологической помощи
Несмотря на положительные изменения, проблемы в организации работы школьных психологов существуют. Хотя эту ставку может занимать высококвалифицированный специалист, но работать ему приходится одному. При таком сценарии человек может не справиться со всем спектром возложенных на него важных обязанностей.
«Один психолог делать всю необходимую работу не сможет. Это невозможно, потому что если мы посмотрим профессиональный стандарт педагога-психолога, то увидим, что нужно уметь работать и с девиантным поведением, и с детьми с нарушениями, и работать в разных жанрах — это и диагностика, и коррекционная работа, и тренинги. Это крайне сложно», — поясняет доцент кафедры психологии профессиональной деятельности и информационных технологий в образовании, заведующий психологической службы РГПУ им. А. И. Герцена Александра Кошелева.
Вместе с тем, в городе уже есть примеры, когда в школах работает не один психолог, а организована психологическая служба. Именно такой вариант, по мнению экспертов, эффективен с точки зрения разделения обязанностей, использования разных форм работы, определенной супервизии.
Запросы родителей
Трансформировался за последние годы и диалог школьных психологов с родителями, отмечают участники круглого стола. По оценке специалистов, родители меняются — они заняты, им все чаще становится некогда заниматься воспитанием ребенка. В итоге происходит перекладывание этих обязанностей на школу.
«Мы столкнулись с тем, что не все, особенно родители 2000-х, поколение постперестроечного периода, до конца не понимают, как воспитывать детей. И нужно повышать психолого-педагогическую компетентность родителей. Чтобы они могли выстраивать гармоничные отношения с детьми». — рассказывает заместитель директора по воспитательной работе ИТШ № 777 Анастасия Тетерина.
Случаев родительской неуверенности действительно становится больше, порой приходится объяснять самые элементарные вещи, отмечает педагог— психолог Второй Санкт-Петербургской гимназии Ольга Украинец: «Нужно рассказывать родителям как семейные правила, роли, установки, границы, наличие или отсутствие семейной иерархии влияют на отношения ребенка в школе, его поведение, и как это отражается на его школьной жизни в целом».
На выстраивание диалога с родителями как одну из приоритетных задач, в том числе в решении проблемы буллинга, указывает кризисный психолог, участник городского методического объединения педагогов-психологов Петербурга Ангелина Лангинен. Специалист поясняет — не всегда в этом случае речь идет об избиении или оскорблениях. Буллинг меняет формы — это может быть бойкот или оскорбление в чатах. К сожалению, детям бывает трудно найти поддержку не только в рамках школы, а даже дома.
«Буллинга очень много, он не прекращается. Причем, не всегда это можно отследить в школе — дети мило улыбаются, а травля происходит в соцсетях, — отмечает Ангелина Лангинен, — например, девушка в 11 классе ко мне пришла и рассказала историю, как несколько лет подряд ее исключают из всех групповых чатов, она не в курсе, где «тусуются» одноклассники, и это форма бойкота, она страдает. А дома мама ей говорит: «я бы с тобой тоже не дружила». Так что, психологу в случаях буллинга надо работать и с родителями тоже».
Педагог-психолог ИТШ № 777 Ульяна Карепова при этом обращает внимание на изменение отношения детей к психологам: их не боятся, и на консультациях обсуждают проблему буллинга в том числе. «Дети доверяют, они приходят на консультацию, обнимают, и этот момент доверия — важен. Они могут рассказать о проблемах дома, с буллингом тоже обращаются, и мы работаем точечно. Проводим профилактические мероприятия, собираемся группами. Есть служба медиации, где старшеклассники тоже учатся разбирать конфликты», — поясняет педагог.
Зумеры и высокая мотивация
Поколенческие отличия, безусловно, есть не только у родителей, но и у детей, обращает внимание педагог-психолог ГБНОУ «Академия талантов» Дина Тумарова. «В чем проблема поколения зумеров? Для его талантливых представителей образование — это не наказание, они понимают, зачем учатся, они хотят приносить пользу обществу. И на этом пути они сталкиваются с трудностями», — объясняет специалист.
«У нас специфика другая. У нас дети высоко мотивированные. Это уже подростки с ярко выраженными интересами. И вопрос, что делать с этой одаренностью. Казалось бы, успешные, умные, талантливые дети, но у них тоже есть проблемы, — продолжает Дина Тумарова. — Если мы говорим о победителях олимпиад, я не знала, сколько у них есть запросов к психологу. Это и перфекционизм, и неумение организовать свое время, грамотно распределить свои ресурсы, справляться с успешностью. Есть непонимание со стороны родителей. Есть проблема отсутствия авторитета родителей в глазах детей».
О работе на будущее
Хотя функционал психолога и требования к нему меняются, необходимость в отстаивании границ работы таких специалистов остается, говорит Ольга Баранова. В этом контексте, по ее словам, важен своеобразный ликбез для администрации.
«Если мы говорим о том, что для детей должны быть границы, то и у психолога тоже должны быть границы. Он не должен заниматься мелкой рутиной. У него должен быть кабинет, куда придет ребенок со своим вопросом, а не место в учительской», — поясняет она.
Ульяна Карепова выразила уверенность в необходимости задействовать большее количество каналов коммуникации с родителями. «Мир уходит в онлайн все больше. И нужно тоже подстраиваться под этот мир. Я сейчас завела Telegram-канал и через него общаюсь с родителями. Я пробую, это эксперимент, но он дает результаты», — делится психолог.
Усилия по «наращиванию диалога» необходимо продолжать, соглашается Ангелина Лангенен. Причем это надо делать и по направлению к родителям, и к коллегам-учителям. «Психолог должен быть каким-то тайным агентом в школе. При этом важно, чтобы существовала возможность для родителей — задавать волнующие их вопросы о воспитании и получать ответы, повышающие ощущение значимости и уровень компетентности. В школе можно делать многое. Как минимум создать родительский клуб», — убеждена она.
«Просвещение родителей иногда снимает большое количество проблем в психологической области. Родительский клуб — прекрасная практика, — добавляет Александра Кошелева, — также нужно продолжать объяснять и родителям, и детям, что психолог — это не страшно, и обращение к нему — вовсе не признак того, что с тобой что-то не так; напротив, это говорит о том, что ты своевременно получаешь консультации, чтобы стать более счастливым».
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.
