Потомственный крымский винодел Рем Акчурин одним из первых в Севастополе реализовал проект собственной винодельни на винограднике. Он же открыл путь для реализации этой модели, классической с точки зрения европейского виноделия, коллегам в регионе: до инициативы Акчурина строить производства на земле сельхозназначения официально было нельзя. Пришлось пройти долгий бюрократический путь, но виноделы, возможно, самые терпеливые из предпринимателей, говорит Акчурин. В 2022 году он выпускает свое первое вино, выдержанное в бочке, а винодельня и виноградник теперь представляют собой единый туристический комплекс. Вскоре к нему добавятся ресторан, мини-отель и видовая площадка. Особые обстоятельства этой весны прибавляют сложностей, но не отменяют намеченных планов — они выполняются, говорит предприниматель. О том, как крымский винодел встретил новые вызовы и как много лет через череду кризисов реализует свою стратегию, он рассказал в интервью РБК Петербург.
Как во всем мире принято
— Иметь производство прямо на виноградниках — это важно?
— Так во всем европейском мире принято: вот у вас растет виноград, тут же он перерабатывается. Не надо его куда-то далеко возить. На самом деле я с 2014 года мечтал о строительстве собственной винодельни, собственной переработки, но это было вообще невозможно, если строить непосредственно на винограднике. Во-первых, участок не нам принадлежал, пришлось долго выкупать, а самое главное, что это была земля сельхозназначения, на которой вообще было запрещено что-либо строить. Мы тогда пошли в правительство города Севастополя. Это был 2014 или 2015 год. Есть у нас человек — Михаил Чалый, который написал очень интересную концепцию развития города. В нее входило несколько ключевых пунктов, которые могли бы стать точками роста экономики города. И вот четвертым пунктом в этот план развития было включено виноделие, потому что в Севастополе достаточно много и земель под виноградниками, и предприятий, которые занимаются переработкой винограда.
Мы указали на следующее обстоятельство: существует Ассоциация виноделов и виноградарей Севастополя, в которую входит уже более 30 человек. У всех есть земля, на которой можно посадить, а кто-то уже даже посадил виноградники. Следующим этапом для всех будет строительство переработки. И тогда мы придумали, что если сделать возможным на сельхозземле строить переработку, то желательно разрешить нам построить еще какую-то инфраструктуру, чтобы это было туристически привлекательно. И вот если все 30 виноградарей (а сейчас их еще больше) смогут построиться: винодельни плюс рестораны, гостиницы, еще что-то, то это все можно завязать в один туристический маршрут и оставлять гостей Севастополя в регионе на 3–5 дней.
И тогда в правительстве сказали: огонь, нам нравится, давайте это все делать. Нам разработали сложную дорожную карту, при выполнении которой возможно было получить дополнительные виды разрешенного использования сельхозземли.
— Вы выполнили эту дорожную карту?
— Да. Я пять с половиной лет выполнял эту дорожную карту. Только в 2020 году мы приступили к строительству нашего комплекса.
Европа не отказалась от поставок, но...
— Какой была эта весна для вас как для предпринимателя? С какими вызовами вы столкнулись, какие новые задачи решаете сейчас?
— Во-первых, санкции в Крыму появились еще в 2014 году, и в принципе, за 8 лет мы уже немного подстроились и приспособились работать под санкциями. Естественно, февраль 2022 года дал новые вводные, многие цепочки поставок комплектующих изменились. Собственно говоря, та нестандартная работа, которая у нас была, стала еще более нестандартной.
Самое сложное на сегодня — это каким-то образом привезти оборудование, которое у нас было заказано еще в декабре прошлого года в Италии, Испании и Франции.
— Поставщики больше не готовы его поставлять?
— Нет, они все готовы. Понятно, логистика немного поменялась, ее стоимость тоже, но, если говорить формально, технологическое оборудование для виноделия не попало под санкции. Однако сейчас нам нужно перевести деньги по контракту за границу. Хотя у нас абсолютно официальный контракт, сделана уже часть предоплаты, мы являемся участником приоритетного проекта в городе и даже письмо из правительства написали в банк, что действительно переводятся деньги за оборудование, а не просто вывод денежных средств, но… В общем, мы ждем сейчас ответа от Центробанка, и, возможно, тогда все случится.
Исходная точка и эволюция
— С чего начинался ваш проект и в каком направлении эволюционирует?
— По большому счету посадить виноградники — это больше была идея отца. И сначала мы решили, какой продукт мы хотим выпускать. Исходя уже из этого, подбирали необходимые сорта, к этим сортам подбиралась почва, грубо говоря, терруар… Поскольку у моего отца был опыт работы больше с игристыми винами, и у меня при учебе в институте тоже специализация была «игристые вина», мы сразу определили, что эта бутылка должна быть у нас игристого. И благо, что севастопольская зона в целом богата известняками, и как раз виноград для игристых вин в ней себя чувствует очень хорошо. Это то, что нам надо. Если игристое, то в первую очередь пришло в голову посадить шардоне, поскольку шардоне — пластичный сорт, который может использоваться как в игристых, так и в тихих винах. Ну, а под шардоне искался соответствующий участок, чтобы был известняк, более-менее прохладное место.
В 2007 году мы посадили первые виноградники — сразу 44 гектара шардоне и 22 гектара мускат пти грен из французского питомника «Гийом». А дальше первые три года это просто уход, формирование архитектуры куста и так далее. В последующие несколько лет мы виноград преимущественно просто продавали другим производителям вина.
— В винах каких производителей можно было в те годы почувствовать ваш виноград?
— Многие, да практически все здесь, кто в Севастополе занимался переработкой винограда, покупали у нас виноград. Но в основном это наши партнеры, мы до сих пор с ними сотрудничаем плотно. Это компания «Сатера», например. Под брендом Esse очень много делалось вин из нашего винограда. А также практически все, кто здесь производят, — Сергей Бескоровайный, Виталий Маринчук, — у нас покупали виноград. С «Альма Вэлли» мы сотрудничали.
В 2010 году мы запустили совместный проект с компанией «Сатера». Это классическое игристое под торговой маркой Esse. И по-моему, первое игристое вино в новой российской истории мы выпустили, которое было 5 лет выдержано на осадке.
— То, что получилось в итоге, — первое игристое — оправдало ваши ожидания?
— Безусловно, оправдало. Но, наверное, дело не в этом именно вине, а в подходе в целом — сначала поиск терруара, потом поиск саженцев, плюс выбор питомника «Гийом», который засадил порядка 60–70% всей Шампани. Ребята еще и специализируются на клонах саженцев именно под игристое вино, мы увидели этот результат и были очень довольны им.
Первое официальное вино под моим именем вышло в 2018 году. Это было шардоне 2017 года урожая, и оно вышло благодаря компании «Сатера». То есть перерабатывалось и выпускалось под их лицензией, но уже под моим брендом.
Восемьдесят на двадцать
— Если говорить о развитии линейки ваших вин, то как оно происходило?
— Мы считаем, что основная работа, точнее, 80% успеха вина зависит от того, как вы работаете на винограднике, как собираете виноград, а 20% — от того, как вы работаете в подвале, как вы перерабатываете виноград. Поэтому, естественно, основная эволюция все-таки — это работа на виноградниках. Каждый год мы что-то смотрим, используем новое, на сегодняшний день можно сказать, что мы уже перешли в 100% органическое виноградарство, то есть ушли от всей химии, пестицидов-гербицидов. Основная эволюция в вине происходит на виноградниках. Каждый год экспериментируем с какими-то новыми сортами, но в основном это пока закупной, скажем так, виноград.
— То есть у вас пока своими остаются шардоне и мускат?
— Нет. Шардоне и мускат — это основные посадки. В 2017 году мы засадили еще три сорта красного винограда — это каберне совиньон, мерло и пино нуар. А буквально неделю назад произошло еще одно событие — у нас увеличилась площадь на два гектара. Мы посадили наш автохтонный сорт, называется этот сорт кокур.
— Поздравляю. Где покупали саженцы?
— В Италии.
— Автохтонный сорт кокур покупали в Италии? Такое может быть?
— Да. Когда-то давно мы делали большие экспедиции по Крыму с разными питомниками, отбирали именно наш кокур из разных зон. И он есть у «Гийома» во Франции. Они взяли российские саженцы, посмотрели там на генетическом уровне, увидели, что многие лозы поражены различными болезнями. У себя в лабораториях это все почистили, привели в соответствие и вот размножили, и уже у нас в посадках есть несколько хозяйств, где растет автохтонный кокур, но завезенный из Европы.
— Как вы пришли к выпуску вина, выдержанного в бочке?
— До недавнего времени у нас была только базовая линейка, которая делалась 100% в стали, и основная идея базовой линейки была в том, чтобы постараться максимально выделить именно особенности определенного сорта. Поэтому мы не использовали в ней, скажем так, бочку. Но все равно с дубом очень интересно поэкспериментировать, поработать. Поэтому в 2018 году мы начали экспериментировать, покупать разные бочки. То есть дубовая бочка — это тоже «отдельный мир» и очень большая и длинная тема. Так получилось, что когда-то я еще ездил по Европе и посещал многие производства, где непосредственно делают дубовые бочки. И вот на нескольких мне очень понравился их подход, и нам удалось купить именно эти бочки и в них попробовать сделать выдержанное вино.
Два направления
— Как вы видите себе будущее вашего проекта?
— У меня видение стратегии такое: мы не собираемся расти в объемах, хочется дорасти максимум до 60 тыс. бутылок и потом расти больше в качестве, чем в количестве. Есть большие планы по развитию дальнейшей территории, все-таки хочется дальше развиваться в сторону сельского туризма.
— Лет через десять что в выручке вашей компании будет генерировать основную долю — вино или туризм?
— Сейчас сложно вообще в целом что-либо прогнозировать. Я, когда начинал строить, думал, что за два года успею, вот в этом сезоне уже заработает. Ну и плюс внешние факторы добавляют какой-то непредсказуемости. Что будет через десять лет? Будет хорошее светлое будущее. Мы в это верим.
— Ваши вина хорошо продаются?
— У нас даже часто так случается, что в базовой линейке вино заканчивается раньше, чем мы можем разлить новый винтаж. И многие позиции становятся на стоп. Поэтому, наверное, можно сказать, что да, хорошо продаются.
