В ближайшее время стагнирующую телеком-отрасль ждут важные перемены, потенциально ведущие к существенному переделу рынка. Однако новое распределение рыночных долей не станет трагедией для отрасли, - поделился прогнозами с РБК+ Дмитрий Петров, генеральный директор компании «Комфортел».
Жесткая, беспринципная борьба
- Считается, что связь – это то, от чего и частные лица, и бизнес откажутся в последнюю очередь. Значит ли это, что бизнесу операторов ничто не угрожает?
- Телеком-рынок все больше похож на рынок электричества: без него бизнес останавливается. Но из того, что связь стала критически значимой услугой, вовсе не следует, что тот или иной конкретный оператор может расслабленно сидеть на денежной подушке. Наш рынок очень динамичный, технологичный – сильнее, чем он, меняется лишь рынок IT. Поэтому востребованность услуг не может быть гарантией успеха каждого игрока.
- В связи с изменениями рынка возросла ли конкуренция?
- Существенно возросла и ужесточилась. Так как объем рынка не растет уже несколько лет, нарастает внутренняя конкуренция. Эффективный бизнес должен предоставить акционерам показатели роста маржи, соответственно, соперничество стало не только жестче, но и в каком-то смысле беспринципнее, чем еще пять лет назад.
Каннибалы и доноры
- Увидим ли мы в дальнейшем заметный рост телеком-рынка Петербурга?
- Рынок связи в денежном эквиваленте расти не будет – телеком давно вышел на «плато». Можно прогнозировать рост отдельных видов услуг, которые будут каннибализировать другие сервисы. При этом операторы смогут прирастать за счет продажи IT-решений. Рынок связи и IT трансформировались в рынок инфокоммуникационных технологий – ИКТ. Вот этот комплексный рынок расти будет, и уже растет.
- Между тем, в другом интервью Вы говорили, что «Комфортел» вырос на стагнирующем рынке - за счет чего?
- Действительно, компания показала в 2016 году рост выручки на 50%, но никаких секретных ингредиентов, его обеспечивших, мы не придумали. Мы нарастили штат, и кризис в этом нам помог, потому что рынок труда стал эластичнее, люди стали живее откликаться на вакансии, и у нас появился больший выбор, позволивший набрать толковых специалистов. Это первая причина.
Вторая причина – мы изначально верно выбрали нишу: средний и крупный бизнес. Во время кризиса страдают все компании, но фатальным зачастую он становится для очень маленьких фирм. Так что те операторы, которые работали с SOHO-клиентом и микробизнесом, конечно, весомее ощутили последствия кризиса. Так как мы работаем с другим сегментом, то нас кризис коснулся в меньшей степени.
Третья причина в том, что мы в этом году купили небольшого оператора «Эффортел СПб». Масштаб бизнеса небольшой, и тем не менее, это тоже добавило нам несколько процентов прироста. К тому же, приобретение было интересным опытом: мы поняли, как устроен процесс покупок со стороны покупателя.
- За счет чьей доли вам удалось вырасти?
- Доноры, безусловно, есть. Мы им каждый год говорим спасибо – за глаза, конечно. Мы растем, потому что предлагаем более конкурентные решения для клиентов, которые уходят от других операторов. Донорами являются крупные игроки рынка, операторы «большой тройки», «национальный чемпион» и похожие на него по масштабу бизнеса компании. А также нашу долю подпитывает второй эшелон операторов, у которых оборот бизнеса ближе к миллиарду. Нам до таких показателей еще надо дорасти, но конкурировать с ними мы умеем. Нам даже существенно проще конкурировать с теми, кто крупнее нас.
- Почему? Разве не легче соперничать с небольшими операторами?
- Статусные клиенты выбирают крупных операторов, так принято. Но если поставщик связи очень крупный, то он, скорее всего, «забюрократизирован», и отличается управленческой «ватностью». У клиента, который также склонен к излишней бюрократии, есть объективная потребность в более гибком и решительном, с точки зрения управления и ежедневного взаимодействия, поставщике, поскольку внезапно возникающие задачи требуют быстрого удовлетворения. Мы это можем предложить, потому что принимаем все решения, опираясь не только на бизнес-логику: деньги и KPI, но и на здравый смысл в целом.
Что бы ни придумало государство, мы справимся
- Есть мнение, что с каждым днем регулятор все жестче относится к телеком-отрасли. Согласны ли вы с такой оценкой?
- Основой интерес регулятора и цель всех нововведений – фильтрация контента и запрет доступа к определенным ресурсам. Сейчас как раз настал переходный момент, когда новые требования к операторам по соблюдению закона о фильтрации вступили в силу. Законы реализованы, мягко скажем, «криво», в результате чего возникают технические ошибки. Цена вопроса там минимальна или вообще отсутствует. Однако на любые, даже ошибочные, инициативы нашего проверяющего органа – Роскомнадзора или его подведомственных организаций мы обязаны реагировать, и на это тратится много времени.
Хотя пока мы не понесли экономического ущерба от законодательных инициатив, настораживает тенденция: «гайки закручиваются». Самое страшное, что нас ждет – это принятие подзаконных актов к так называемому «Закону Яровой», которые четко опишут, что, сколько, с какой глубиной и с использованием каких технических средств, должны хранить операторы.
Сегодня мы в состоянии инвестировать в развитие новых сетей и перспективных сервисов, а введение в действие «Закона Яровой» может поставить на этом крест. Понятно, что коллапса не случится, рынок не рухнет. В Минсвязи тоже люди сидят, а не вурдалаки, они договороспособны и понимают, что их задача – не разрушить рынок, а сохранить его и развивать.
- Но ведь в отношении «Закона Яровой» уже сделаны уступки операторам – сокращен срок хранения данных. Что лучше: ждать и надеяться на послабления или работать над выполнением пусть жестких, но уже окончательно проясненных требований?
- Есть хороший жизненный совет – ничего не ждите. Что бы ни придумало государство, мы справимся. Как бы ни рисовали апокалипсис в СМИ – его не будет. Это моя гражданская позиция. К тому же, строгость законов в Российской Федерации компенсируется необязательностью их исполнения – и это жизненные реалии. Предыдущий «Закон о связи», который приняли в 2006 году и который должен был революционно изменить отрасль, реально стал работать в некоторых областях только спустя 3-4 года, в остальных – еще через два года. Кроме того, бизнес – адаптивная субстанция. Какой бы ни была внешняя среда, мы к ней приспособимся. Есть, правда, вопрос последствий – возможно существенное сокращение штатов, перераспределение капзатрат, снижение темпов роста, деградация рынка с точки зрения инновационности. Но не будет коллапса из-за требования хранить информацию.
- Но стоит ли сейчас инвестировать деньги в сеть и сервисы? А если через месяц закон уточнят, и надо будет инвестировать в хранилища? Откуда тогда возьмете деньги?
- Мы действуем по своему плану, но внимательно следим за ситуацией. Когда новые документы появятся, срок исполнения у них будет не сиюминутный, а срок контроля за исполнением – тем более. Это большая бюрократическая машина, которая движется медленно, а мы живем в своей реальности.
Сегодня мы в состоянии инвестировать в развитие новых сетей и перспективных сервисов, а введение в действие «Закона Яровой» поставит на этом крест. Понятно, впрочем, что коллапса не случится: в Минсвязи тоже люди сидят, а не вурдалаки
Технологии важнее экономической ситуации
- Что больше влияет на бизнес ваших клиентов: экономическая ситуация или новые технологии?
- На клиентов влияют, в первую очередь, технологии, потому что они формируют возможности и потребность. Экономическая ситуация – это лишь весовой коэффициент, который влияет на платежеспособность клиентов и объем рынка.
- Что первично – технологическая потребность клиента или предложение оператора? К примеру, клиент решает идти в Интернет вещей, или вы ему предлагаете этот путь?
- Одного без другого быть не может. Нередко мы формируем потребность, имея технологическое решение. Например, шесть лет назад мы стали развивать ядро сети только через дата-центры и построили оптоволоконные магистрали между основными дата-центрами Петербурга. Придерживаемся этой стратегии до сих пор, каждый новый ЦОД изучаем и стараемся туда проложить свою оптику. Мы предполагали, что крупный бизнес будет выносить свою инфраструктуру в наиболее защищенное место – в дата-центр, и не ошиблись. Большое количество кабелей и волоконной емкости в дата-центрах позволило нам еще на стадии зарождения рынка предлагать клиентам каналы любой емкости и темные волокна до своих стоек. Это предложение нашло потребителя.
Также мы сразу определили, что не будем работать, как в тот момент было принято, «рисуя» границу ответственности оператора на порту оборудования. В 2011 году мы предвидели, что граница ответственности однозначно окажется внутри сети клиента, и это понимание позволило нам реализовывать телефонные решения для наших клиентов с интеграцией в их IT-сервисы.
Кроме того, работа c дата-центрами шесть лет назад подтолкнула нас к тому, что необходимо защищать нашу сетевую инфраструктуру от DDoS-атак, поэтому еще тогда мы к этому подготовились. Как показывает история, не все операторы, в том числе чемпионы, умеют оперативно реагировать на такие угрозы. Мы оказались на полкорпуса впереди.
Работа c дата-центрами еще шесть лет назад подтолкнула нас к тому, что необходимо защищать нашу сетевую инфраструктуру от DDoS-атак. Как показывает история, не все операторы умеют оперативно реагировать на такие угрозы. Мы были на полкорпуса впереди коллег и конкурентов
Провода никуда не денутся
- Какие ИКТ-тренды вы считаете перспективными, и почему? Как они отразятся на бизнесе операторов и вашем бизнесе, в частности?
- Есть продолжающиеся тенденции – например, переход в облака. Эта тенденция делает сеть очень важной составляющей бизнеса – как только ключевые IT-сервисы уходят в облако, требования к качеству сетевой инфраструктуры возрастают. Кроме того, в облако начинают уходить и рабочие места: сейчас это уже норма для многих компаний, особенно для новых или небольших.
Еще одна тенденция – плавный переход голосового трафика из фиксированных сетей в мобильные, а из фиксированных и мобильных сетей – в мессенджеры, в OTT. Эта тенденция однозначно будет крепнуть, традиционные операторы из-за нее, в той или иной степени, пострадают, как практически полностью потерявшие рынок SMS сотовые операторы. Однако замечу, что переход «голоса» в OTT повышает ARPU абонентов – просто если раньше этот показатель строился на минутах, то сейчас – на мегабайтах.
Развитие OTT-сервисов приведет к новому витку развития конвергенции. «Пробки» и растущая стоимость времени формируют рынок ВКС. Какой смысл ехать на встречу, если можно все вопросы обсудить по ВКС, «расшарив» документы? Наш российский менталитет будет тормозить развитие этих технологий, но все равно, я думаю, FMC и видеоконференцсвязь будут активно развиваться в ближайшие 5 лет.
- А Интернет вещей уже влияет на рынок?
- В ближайшие годы количество устройств, подключенных к сети, вырастет. Это сформирует некоторые новые ниши. Правда, как тренд будет развиваться, нам пока сложно судить. Однозначно появятся контракты и SIM-карты для автомобилей; точно, что на одного платежеспособного гражданина будет приходиться не одно устройство, а десяток. Не все они будут формировать добавленную стоимость, но критичность услуг связи в любом случае будет только возрастать.
Мы, конечно, будем испытывать определенное давление со стороны сотовых операторов: мобильность гораздо удобнее проводов – мы это осознаем. Но провода никуда не денутся: те гигантские объемы трафика, которые есть сейчас, и еще более масштабные в будущем, невозможно передавать без использования проводных технологий. И пока нет маркеров, свидетельствующих о том, что нам надо срочно менять модель бизнеса.
Популярность IoT приведет к развитию сетевой безопасности как рынка. Одно дело, когда в Интернет «смотрит» роутер или телефон – это один тип угроз. Но когда туда начинают «смотреть» холодильник, утюг, мультиварка, кардиостимулятор и замок от двери, то это уже совсем другой уровень ответственности
- Придется ли что-то менять в фиксированных сетях для Интернета вещей?
- Пока есть только два реальных рынка устройств, востребующих Интернет вещей – автомобили и видеокамеры. Но уже сейчас понятно, что популярность IoT приведет к развитию сетевой безопасности. Одно дело, когда в Интернет «смотрит» роутер или телефон – это один тип угроз. Но когда туда начинает «смотреть» телевизор, холодильник, утюг, мультиварка, кардиостимулятор и замок от двери, то это уже другой уровень ответственности.
На мой взгляд, рынок, который будет формироваться параллельно Интернету вещей – это рынок сетевой безопасности. К нему мы как раз сейчас внимательно присматриваемся. Мы понимаем, что нужно уделять больше внимания отказоустойчивости сети и сетевой безопасности и формировать сервисы для этого.
Цифровая трансформация формируют рынок связи
- Сейчас все больше говорят о цифровой трансформации предприятий. Касается ли этот тренд вашего бизнеса?
- Именно цифровая трансформация является катализатором нашего бизнеса. Чем она будет глубже – тем лучше для нас, потому что диджитализация формирует востребованность сети. Без сети любая цифровая трансформация бизнеса или какой-либо сферы жизни не имеет никакого смысла. Так что цифровые технологии формируют рынок связи. Чем больше предприятий будут оцифровывать свою деятельность, тем больше и надежнее будет наш бизнес.
- Каковы приоритетные цели и задачи вашей компании на следующие 5 лет?
- Мы росли вширь, а теперь рассчитываем расти вглубь. Мы продолжим идти путем цифровой трансформации – все, что еще не автоматизировано, автоматизируем. Что касается стратегических планов, то законотворческие инициативы сейчас не позволяют строить долгосрочные планы – даже на пять лет. И тем не менее, мы рассчитываем открыть филиалы в городах-миллионниках, планируем самостоятельно или в партнерстве с другими компаниями развивать сервисы, не связанные с инфраструктурой – OTT, и превратиться из оператора услуг связи в оператора решений.
