В 2018 году на аукционе Christie’s впервые в мировой истории была продана картина, написанная искусственным интеллектом — «Портрет Эдмонда Белами» ушел с молотка за неожиданно большую сумму в $432 тыс. Спустя три года на том же Christie’s реализовали первую цифровую картину, в материальном мире не существующую. Работа художника Майка Винкельманна была представлена в виде невзаимозаменяемого токена NFT, покупатель заплатил за нее $70 млн. Спустя еще три года искусственный интеллект уже прочно обосновался во всех сферах искусства — в живописи и драматургии, в театре и в музейном деле, в стрит-арте и искусстве света. Способствуют ли технологии развитию искусств и помогают ли привлекать инвестиции в культурные проекты — обсудили участники дискуссии «Технологические тренды и культурная среда», организованной РБК Петербург совместно с культурным пространством «Третье место».
Роботы в театре
Старейший театр России, петербургский Александринский театр, экспериментирует с новыми технологиями уже почти десять лет. Начало этому положила организация «Лаборатории новых медиа», открытой в 2016 году на базе новой сцены театра. «Мы открыты к экспериментам, много лет занимаемся вопросами диджитал-искусства в широком смысле и прикладного применения этих технологий в театре. Большинство людей, развивающих это направление театрального искусства, прошли через «Лабораторию новых медиа», — рассказал директор Национального драматического театра России (Александринского театра) Александр Малич.
Наиболее успешными он считает эксперименты с участием искусственного интеллекта в генерации и создании видеоряда для спектаклей и концертов. А вот использование новых технологий в артистических процессах, где традиционно заняты люди, вызывает много вопросов прежде всего этического характера. «Мы сделали спектакль «Каштанка», где Каштанку играла робособака. Это было интересно — зритель на экране видел все глазами собачки. Но оказалось, что на спектакль с робособакой–актером пришел зритель со своей робособакой. И вот два робота, один на сцене, другой в зале, взаимодействовали. И это было тревожно — ведь это реальное будущее, причем довольно страшное», — поделился впечатлениями Александр Малич.
Между тем, по его мнению, возможности применения новых технологий в театральном искусстве ограничены сценой. Например, считает Александр Малич, на старой, исторической сцене Александринского театра спектакль с робособакой сегодня смотрелся бы неуместно. «Контекст имеет огромное значение. Диджитал-спектакль органично вписался бы в современное культурное пространство, в старых театрах сама атмосфера может отторгать цифровую инсталляцию или ту же робособаку», — поясняет он. Поэтому, уверен Александр Малич, исторические учреждения культуры должны сохранять традиции искусства, которое в перспективе перестанет быть массовым.
Музей через VR-очки
Схожей точки зрения придерживаются и представители музейного сообщества. «Музей сегодня сохраняет не только артефакт как таковой в его физическом воплощении, он создает его цифровую копию, и, можно сказать, стоит на страже интересов художника, не допуская вторжения в уже существующие произведения ради заигрывания с технологиями. С другой стороны, мы не можем полностью игнорировать существующие цифровые процессы, поэтому стремимся применять их корректно, с уважением к старому искусству», — говорит начальник службы «Виртуальный Русский музей» Государственного Русского музея Мария Гладких.
Между тем музеи все же используют некоторые цифровые технологии, но пока лишь в качестве экспериментов. Русский музей, например, использует технологии дополненной и виртуальной реальности, дополняя ею хорошо знакомые всем шедевры живописи, что позволяет посетителям глубже проникать в замысел художника. К 225-летию со дня рождения живописца Карла Брюллова специалисты Русского музея завершили реставрацию его полотна «Последний день Помпеи» и подготовили VR-путешествие по погибающему от извержения Везувия древнему городу. «Надевая VR-шлем, посетитель сразу же оказывается на Дороге гробниц — место действия картины. Путешественник может подробно изучить воссозданный в виртуальном пространстве городской ландшафт и, пока город не накрыло пеплом, найти тринадцать предметов, «оброненных» персонажами картины Брюллова. Это своеобразный квест во времени и пространстве, позволяющий посетителю получить совершенно новые знания и впечатления», — рассказывает Мария Гладких.
По ее словам, традиционные музеи пока не готовы к включению в музейный фонд произведений, созданных с помощью цифровых технологий, но это задача ближайшего будущего. При этом музеи активно используют «цифру» для создания образовательных и просветительских проектов, мультимедийных экспозиций. Главная задача Русского музея сегодня — создание единой цифровой экосистемы, в которую будут интегрированы все виртуальные туры, онлайн-экскурсии, обучающие программы и библиотеки, курсы по истории искусств, виртуальные научные и выставочные проекты. Кроме того, уверена Мария Гладких, работа музея в виртуальном пространстве должна способствовать росту интереса к традиционному искусству у молодежи. «Нынешние подростки плохо воспринимают «медленные» медиа, и, как бы мы к этому не относились, мы должны учитывать особенности их восприятия, ведь именно это поколение и есть наши будущие посетители», — поясняет Мария Гладких.
Сборщики digital
Между тем digital-art уже можно классифицировать как отдельный новый вид искусства, у которого есть и свои творцы, и свои коллекционеры. «Пока это совершенно отдельный рынок, имеющий больше отношения к бизнесу, нежели к искусству. Есть и сложившийся круг коллекционеров цифровых произведений. Эта иная целевая аудитория, и работать с ней нужно по-другому», — отмечает соинвестор и основатель культурного пространства «Третье место» Ольга Звагольская.
«Действительно, есть прослойка коллекционеров, которые инвестируют в цифровое искусство, она пока невелика по численности, но таких людей становится больше с каждым годом», — подтверждает СЕО VS Gallery, преподаватель МГИМО и ИТМО Александр Карлявин.
Как правило, такие коллекционеры относятся к молодому поколению, интересуются цифровыми технологиями и инструментами и умеют ими пользоваться. «Они охотно участвуют в экспериментах с AR и VR и даже пытаются сами создавать культурные объекты, например артефакты, с помощью технологии блокчейн», — объясняет Микаэла Миликури, основатель фирмы Milicuri Art Advisory, занимающейся управлением коллекциями, и приглашенный преподаватель Лондонского университета и Института искусств Sotheby's.
Самые прогрессивные представители этого направления восприняли цифровое искусство не просто как тенденцию, а как законное продолжение своих коллекций, добавляет Микаэла Миликури. «Они часто рассматривают цифровое искусство как мост между традиционными формами искусства и будущими инновациями. Их привлекает доступность цифровых арт-платформ и их ориентированность на сообщество».
На стыке «старого» искусства и новых технологий уже родилось новое направление — «фиджитал-искусство», где художники сначала создают цифровой объект, и уже после этого «материализуют» его в реальном мире. «Это новый вид творчества, а технологии, используемые в нем уникальны. Представьте, что нужно сделать, чтобы первичное цифровое произведение, зачастую выполненное в каком-то сложном формате, перенести без потери смыслов, образов и красоты в физический мир», — говорит Александр Карлявин.
Наиболее перспективным инструментом для этого фиджитал-художники и фиджитал-галереи сейчас называют AR-технологии. Например, с помощью QR-кода можно «оживить» фотографию, а используя более сложные технологии, «дорисовать» утраченные элементы исторического объекта или предположить, как существующие памятники архитектуры или артобъекты будут выглядеть в далеком будущем, объясняет Александр Карлявин.
Помощь технологий
Несмотря на постоянное технологическое развитие и растущую популярность цифровых инструментов, в обозримой перспективе создавать предметы и произведения искусства будет все же человек, согласились участники дискуссии. «Не надо надеяться на цифровую революцию в искусстве. Искусственный интеллект, нейронные сети на данном этапе их развития — это не творцы, а скорее кисти и краски. Художникам, бесспорно, стоит пользоваться всеми возможностями цифры, но при этом стоит понимать, что созидать, творить за них нейросеть не сможет», — говорит инвестор культурного пространства «Третье место» и основатель корпорации ITG Дмитрий Гачко. Формирование профессионального сообщества, умеющего работать с цифровыми технологиями, воспринимать их и использовать в образовательной и просветительской деятельности он считает новым глобальным трендом в искусстве.
Искусственный интеллект и цифровые технологии в значительной степени влияют на развитие культуры и искусства, они могут способствовать прорывам в этих областях — точно так же, как и искусство способствует развитию высоких технологий, согласен основатель Creative Mind Bureau, собственник Creative Meta system Микаэль Аскеров. «Первыми, кто начинает использовать такие технологии, становятся художники. Люди начинают экспериментировать с ними и выясняют на практике, насколько технологии несовершенны», — рассуждает он.
Одним из направлений развития «цифры для искусства» Мария Гладких считает решение вопроса хранения, сохранения и последующей реставрации произведений digital-art. «Уже сегодня это десятки разнообразных ПО, тысячи терабайтов, и объем будет лишь увеличиваться. На данный момент музеи не имеют достаточно развитую инфраструктуру, позволяющую обеспечивать сохранность таких колоссальных массивов данных», — говорит она.
Городское мультимедиа
Одним из направлений, перспективным для развития цифрового искусства, участники дискуссии назвали стрит-арт, когда средой хранения художественных работ является пространство городов. При этом, отмечает Ольга Звагольская, город может стать своеобразной выставочной галереей. «Например, гигантские уличные инсталляции, так называемый паблик-арт, можно приобретать и продавать с помощью технологий блокчейн. В таком случае само художественное произведение будет оставаться на одном и том же месте, изменится лишь его владелец или владельцы», — рассуждает Ольга Звагольская.
«Искусство помогает людям уйти от бесконечного информационного мусора и шума, отвлечься от происходящего вокруг, снять стресс, успокоиться. Медиафасады, рекламные видеоряды этому не способствуют, у людей на это выработалась некая слепота. А если предложить им совершенно другой контент, не предлагать ничего купить, а интегрировать в повседневность красоту, это может изменить жизнь», — поясняет она.
Микаэла Миликури отмечает, что такой подход уже используют такие крупные мировые мегаполисы, как Лондон, Нью-Йорк, Париж и Москва. «Санкт-Петербург, как историческая и культурная икона, стоит на интересном перепутье. У него есть все необходимое, чтобы пойти по такому же пути, интегрируя технологии в свое классическое наследие».
Благодаря таким решениям в положительную сторону изменится привлекательность Санкт-Петербурга как культурного и туристического центра, согласна Мария Гладких. «У нас замечательный город с великолепной историей, прекрасной архитектурой, и нужно привлекать художников, которые смогут это подчеркнуть. Такие междисциплинарные городские проекты помогут Санкт-Петербургу стать и для горожан, и для туристов комфортным, эстетически и эмоционально приятным местом, насыщенным с точки зрения культуры, истории и визуального искусства», — заключает она.
