«Сначала — о былом. Ленинград, 70-е, мое отрочество. Дядя берет меня в гости к своему приятелю. Белая ночь, мы долго идем в Коломну. Там живет Коля, он артист, ночью у него самый разгар жизни. Крепкий чай, папиросы, глубокое погружение в текст гоголевского «Ревизора», классическая работа актера над собой. На фоне опрятной бедности меня привлекает старинная мебель, причем разномастная. Вот ампир из времен императора Павла, вот что-то в стиле ренессанс. На дверях — латунные ручки в стиле модерн. Откуда все это? Секрет прост: как и многие богемные люди того времени, Коля по ночам находит рядом с помойками старье, приносит домой и, располагая временем (с театром и кино пока не очень срастается), приводит его в порядок. Найти это нетрудно: в центре Ленинграда идет масштабный капремонт. Горожане массово переезжают из коммуналок в малогабаритные новостройки, а туда ампир и ренессанс физически не влезают.
Тогда обстоятельства этого масштабного процесса (кажется, лет за 25 власти отремонтировали примерно треть старого жилого фонда) воспринимались многими болезненно. Далеко не всем желающим удавалось остаться в привычных местах, людей загоняли в Купчино, на Юго-Запад, на Гражданку. И ведь не только старые кресла шли на выброс. Заодно со старыми перекрытиями крушили лепные потолки, изразцовые печи, старые двери и т. д. и т. п… Старый город уходил — вместе со старыми домами, стариками и старой культурой. Собственно, перестройка в Ленинграде второй половины 80-х началась с массовых протестов образованных людей против этого, зачастую варварского, сокрушения.
Но вот на дворе 2022 год. Задним числом понятно, что советская власть со своим капремонтом, при всех издержках, спасала Ленинград. Сегодня спасать старый город некому, он остался бесхозным. Что делать? Как сохранить эти ветшающие дома, которые фракталами-квартирами принадлежат частным лицам, а как целое — никому? Казалось бы, вот задача для предприимчивых строителей, потомков тех дореволюционных капиталистов, которые в свое время этот город отгрохали. Но нет — все постсоветские годы мы слышим: это невыгодно, снос и новое строительство, как бы оно ни называлось, вот наш единственный путь. Путь не только обидный, даже невозможный именно для Питера, где старина «наше все», но и незаконный — ведь законы предписывают, пусть на бумаге, сохранять старину.
Словом, тупик. Надо признать, что сегодня, пускай с тысячей оговорок, мы можем только мечтать, чтобы капремонт вернулся. И кажется, сложились кое-какие предпосылки (объективные и субъективные, как сказали бы марксисты) к тому, чтобы это произошло. Основная причина — дефицит земли. Спрос на «человейники», это ужасное порождение нашей экономической и потребительской реальности, неуклонно снижается. Спрос на нормальное жилье в городе, а не на выселках растет. Эволюция представлений о комфортной жизни ускоряется тем, что людям надо куда-то вкладывать деньги и для многих «квадраты» — самый привлекательный вариант. Кроме того, Петербург «распробовали» богатые москвичи. По свидетельству риелторов, для состоятельных людей из столицы квартирка в Питере (в старину это называли pied-à-terre, пиедатерр, второе жилье, гнездышко, которое используют для отдыха, возможно даже легкомысленного) — это норма.
Словом, спрос есть, пускай пока и в премиальном сегменте. А свободной земли почти нет, и это обстоятельство подталкивает девелоперов присматриваться к старому фонду, а значит, и к новым правилам игры — правилам, где слово «снос» не фигурирует. Понятно, что эти правила городским сообществам еще предстоит разработать, и это будет непросто. Но начавшись в элитке, процесс неизбежно распространится шире. И возможно, старый город получит еще один шанс».
