«На текущий момент можно говорить, что прогнозы о «цунами» банкротств после завершения моратория не оправдались, возможно, с оговоркой «пока» не оправдались. По статистике Федресурса, количество корпоративных банкротств в России за 9 месяцев 2021 года по отношению к 2019 году идет на спад, а зафиксированный рост на десятые доли процента по отношению к 2020 не является критическим.
Как показал прошедший год, представители бизнеса могут объявить «водяное перемирие» и в большинстве случаев урегулировать разногласия путем переговоров.
В тоже время специалисты отмечают увеличение количества публикаций о намерении инициировать процедуру несостоятельности в отношении третьих лиц. Это может свидетельствовать о росте просроченной задолженности, что вынуждает кредиторов использовать уведомления о намерении, как предупреждение о необходимости погасить долг. Несмотря на присутствующий в таком поведении элемент «шантажа», данный инструмент иногда работает и позволяет получить от должника причитающееся, не переходя к процедуре несостоятельности.
На мой взгляд, есть тенденция увеличения дел о несостоятельности обществ, осуществляющих деятельность в области строительства. Деятельность по строительству зданий и сооружений, пожалуй, одна из самых сложных с точки зрения расходов. В этой сфере причиной финансовых кризисов становятся кассовые разрывы в цепочке платежей от заказчика до «последнего» субподрядчика. А так как активы, за счет которых кредиторы могли бы получить удовлетворение, чаще всего низко ликвидные, кредиторам представляется, что наиболее эффективный путь, — банкротство.
На примере заявлений, подаваемых в Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области, нам видится более агрессивное поведение ресурсоснабжающих организаций, которые значительно чаще стали инициировать процедуры банкротств в отношении должников.
Роста процедур несостоятельности в отношении «пострадавших» отраслей на примере Санкт-Петербурга мы не наблюдаем. Возможно, это обусловлено тем, что зачастую для ведения бизнеса, например в сфере общественного питания, выбирается формат индивидуального предпринимателя, а проанализировать такие процедуры для статистики сложнее. Если говорить про туризм, то возможно это эффект синергии мер поддержки и заканчивающегося туристического сезона. Не исключено, что через какое-то время в этой сфере может увеличиться количество банкротств.
Завершение моратория также показало, что наиболее активным кредитором, заявлявшим о банкротстве своих должников, стал налоговый орган: с января по июнь 2021 года, по данным Федресурса, он выступил инициатором 15,6% процедур, для сравнения — должниками в этот период инициировано 9,3% процедур.
Усиление росли налогового органа происходит и на законодательном уровне: например, наделение последнего залоговым статусом и ряд судебных актов Верховного Суда РФ о порядке уплаты налогов.
Но в целом текущие изменения в законодательстве о банкротстве — реакция на назревшую необходимость перемен. Они важны для всех участников рынка. Должники и лица, контролирующие должников, понимают риски, а усиление уголовной ответственности за преднамеренное банкротство подстегивает к более внимательным и осмотрительным действиям. Информирование ЦБ о контролирующих лицах воспринимается кредиторами как «законодательный» ответ на длительные и порой дорогостоящие мероприятия по снятию корпоративной «вуали» для привлечения к ответственности лиц, ответственных за дефолты.
Необходимость законодательного регулирования цифровых активов, в том числе цифровой валюты, также обусловлена развитием общества. Первые договоры залога цифровых активов заключены уже около года назад, но об опыте обращения взыскания на такие залоги еще не известно в профсообществе.
Реформа законодательства о банкротстве обсуждается на протяжении последних 5 лет. И дискуссии вокруг законопроекта Минэкономразвития в последний год показали, что банкротство затрагивает интересы большого количества лиц и структур.
В текущих реалиях, по моему мнению, однозначно оправдано и необходимо реформирование процедуры торгов, предусмотренное в документе Минэкономразвития, — упрощение трехэтапных торгов до одноэтапных. Безусловно, это сделает процедуру быстрее и дешевле, но все-таки всех проблем не решит. В любом случае придется, исходя из конкретных обстоятельств дела, формировать лот, осознанно подходить к определению начальной цены актива и пр.
Но какие бы нововведения не предлагал законодатель, фигура арбитражного управляющего все равно останется «камнем преткновения». Отрасль растет, в ней появляется большое количество профессионалов, конкурирующих друг с другом. Полагаю, что пока арбитражные управляющие не станут объективно финансово независимы от должника или кредитора, а меры ответственности за ненадлежащее исполнение обязанностей арбитражным управляющим будут максимально строгие, изменение механизма назначения на процедуру не внесет существенных изменений. Потребуется чуть больше времени на установление и выстраивание «схем лояльности». Но с практической глобальной точки зрения для кредиторов и должников мало что изменится.
На усиление финансовой независимости управляющих направлены положения альтернативного законопроекта депутата Госдумы Ирины Чирковой, разработанного совместно с Национальным Союзом профессионалов антикризисного управления. Не исключено, что внесение альтернативного законопроекта замедлит рассмотрение проекта Минэкономразвития».