Аналитики отмечают, что финтех-отрасль успешно справилась с теми вызовами, которые поставил перед ней 2022 год. Эксперты прогнозируют рост рынка более чем на 40% ежегодно. Однако, как и другие индустрии, финтех претерпел заметные изменения в прошедшие два года. О том, как идет трансформация, что мешает и что способствует этому процессу — в интервью РБК+ Петербург рассказал технический директор, член правления Единого ЦУПИС Александр фон Розен.
В условиях недомонетизации
— Значат ли позитивные результаты развития финтех-индустрии и оптимистичные прогнозы аналитиков, что все сегменты рынка чувствуют себя достаточно хорошо, или все-таки есть какие-то проблемные места?
— Как показала недавняя история с QIWI Банком [в феврале 2024 года ЦБ отозвал лицензию у QIWI Банка – ред.], проблемные зоны есть. Даже в условиях очень стабильного рынка есть игроки, к которым есть вопросы у регулятора или которые демонстрируют не слишком хорошие финансовые показатели. А тем более такие ситуации будут встречаться на быстрорастущем рынке, к которым относится и Россия. Некоторые эксперты, кстати, подобную динамику связывают с повышением ключевой ставки Банком России в условиях некой недомонетизации российской экономики. Какими бы ни были причины, рост налицо: наша ниша тоже перспективная, мы растем и, скорее всего, росли бы даже в условиях другого экономического ландшафта, но в условиях текущих реалий просто делаем это быстрее.
— А какие темпы роста показывает компания?
— Мы прирастаем примерно в 1,5 раза ежегодно. Важен и прирост аудитории — она превышает 15 млн пользователей и 22 млн электронных кошельков.
Тренды и сдерживающие факторы
— Финтех связан с разработкой сложного программного обеспечения. Претерпела ли эта сфера какие-то изменения за последние годы, появились ли вызовы?
— Разработка сложного программного обеспечения стала сейчас сопутствующим производством для очень многих сервисов массового обслуживания, и финтех не исключение. Если рассматривать технологический стек, то финтех, скорее, середнячок: редко использует прорывные технологии — все-таки речь идет о такой чувствительной сфере, как финансы. Но в целом разработке сложного софта сейчас мешает дефицит кадров — квалифицированных специалистов на рынке недостаточно. Хотя у нас, к примеру, конверсия в найме осталась примерно на том же уровне. Есть и определенные сложности, которые связаны с импортозамещением аппаратного обеспечения. Все знают, что у нас в стране пока не налажена ситуация с производством высокотехнологичного оборудования — мы преимущественно лишь собираем его. Но я верю, что тенденция изменится.
— А если говорить о трендах, а не о сдерживающих факторах?
— Прежде всего, идет фокус на open source, потому что такие технологии дают много возможностей и, если правильно выбрать, хороший задел на будущее. Сами мы не публикуем свое программное обеспечение как открытое, но среди наших технологических партнеров есть те, кто этим занимается — отчасти именно благодаря тому, что у нас есть с ними договорные отношения. То есть мы хоть и косвенно, но спонсируем развитие open source.
— Вы упомянули, что финтех — середнячок инновационности. Между тем, именно финтех обычно причисляют к передовикам технологичности. Где же правда?
— Игроки отрасли, конечно, используют передовые технологии, но не ради них самих — доказанная эффективность и целесообразность должны присутствовать. Судите сами. Например, наш технологический стек достаточно современен. Мы используем средства оркестрации Kubernetes — это российская платформа Deckhouse для управления контейнерными нагрузками. Мы используем языки Java, Kotlin, распределенную систему Kafka и многое другое — все то, что использует сейчас любой прогрессивный технологический производитель ПО.
— А нейросети?
— Все говорят сейчас о нейросетях — но в действительности ИИ сейчас просто оказались на вершине кривой хайпа. Мы используем инструментарий AI там, где он уместен для автоматизации труда операционных сотрудников, — например, у нас есть ИИ-ассистенты разработчиков. Но на пути распространения ИИ в бизнес-среде есть небольшое препятствие: дело в том, что самые прорывные технологии пока что разрабатываются в недружественных государствах. Российский рынок, конечно, тоже на месте не стоит, но все же несколько отстает. Так что мы с нетерпением ожидаем, когда крупные российские производители (прежде всего Яндекс, Сбер) выпустят что-то на самом деле конкурентоспособное.
Импортозамещение и разработка
— Какова, на ваш взгляд, потребность в импортозамещении в сфере финтеха?
— Российский финтех — передовая отрасль, в том числе из-за раннего старта. Когда вы начинаете практически с нуля, то можете с самого начала сделать замечательные вещи. Добавим к этому дерзкий ум неунывающий русского человека — и вот отличный рецепт того, как оказаться в числе мировых лидеров. Но это не значит, что нам нечего импортозамещать. В сегменте базовых решений, которые помогают непосредственно зарабатывать деньги бизнесу, все уже импортозамещено, к тому же есть open source. Если же посмотреть на классический Enterprise-софт, то мы увидим несколько более сложную ситуацию. Есть нишевые продукты, ну, например, таск-трекеры, менеджеры задач, которые имеют вполне хорошие российские аналоги. Но в силу того, что люди привыкли к другим инструментам, которые представляют мировые гиганты, заместить их не так просто. Но, как я уже сказал, в условиях наличия open source вопрос импортозамещения становится скорее философским.
— Почему?
— Потому что концепция покупки программного обеспечения и некоторой его кастомизации уходит в прошлое. Практически все современные гиганты индустрии строят свой бизнес на основе свободного программного обеспечения, и во многом они, кстати, пополняют фонд этого программного обеспечения. Сам по себе софт сейчас — это не самоцель. Приведу пример: если вы получите доступ к кодовой базе какой-нибудь крупной организации, сможете ли вы эту кодовую базу продать? Только разве что злоумышленникам, потому что, скорее всего, она будет специализирована под конкретный бизнес и его потребности. Поэтому имеет смысл либо развивать свои продукты на базе open source, поддерживая таким образом технологию как таковую, либо работать с технологическими компаниями, которые сами кастомизируют open source ПО. Ресурсы для этого есть — такой динамичный бизнес, как наш, просто по определению должен иметь свою разработку.
Угрозы и безопасность
— Финансовый сектор традиционно является одной из главных целей киберпреступников. Насколько чувствительны сейчас действия злоумышленников для финтеха?
— Озвучу не самую популярную точку зрения: технически российские организации в основном защищены весьма неплохо, у них сильные инженеры. Как правило, уязвимости лежат в плоскости человеческого фактора, и вот как раз над устранением влияния человеческого фактора и нужно работать. Если говорить о прикладных аспектах, то, наверное, все заметили массовые DDoS-атаки на российские сервисы. Мы в числе прочих становились мишенью для них, но отбили. Все потому, что у нас выстроена эшелонированная система обороны — и у многих наших партнеров так же. Так что главные риски сейчас связаны с действиями сотрудников или клиентов.
— Речь про риски утечек информации?
— Да, в том числе утечек неосознанных, потому что зачастую очень квалифицированные и грамотные профессиональные инженеры оказываются не всегда приспособлены в бытовом плане — злоумышленники могут этим воспользоваться. Ведь киберпреступник использует весь спектр средств, к которым у него есть доступ. Ошибочно думать, что киберпреступник — это один ученый муж в капюшоне, который сидит за лэптопом и что-то взламывает. Чаще всего это группа преступников. Если для осуществления преступных замыслов нужно украсть оборудование, они его украдут, не побрезгуют. Если нужно использовать социальную инженерию — применят. Поэтому нужно киберугрозу воспринимать именно как угрозу со стороны организованной преступности.
Планы и прогнозы
— Чего вы ждете от 2024 года?
— Мы рассчитываем и на горизонтальный, и на вертикальный рост. Наша пользовательская база увеличивается, мы создаем для своих клиентов новые сервисы, развиваем собственный продукт — цифровую карту собственной эмиссии, может быть, у нее появится даже физический носитель в этом году.
— А с технологической точки зрения?
— Если говорить про технологические тренды, то каких-то глобальных изменений мы не ждем. Нужно помнить, что все тренды имеют корни в прикладной науке 70-80-х годов прошлого века — с поправкой на ситуацию. ИИ, очевидно, заменит очень многих специалистов, это правда. Но 10 лет назад считали, что искусственный интеллект заменит уборщицу, а клерк останется в своем кресле — просто он этим искусственным интеллектом будет управлять. Сейчас, наверное, другое видение: уборщицу ИИ как раз не заменит. То есть ИИ не вытеснит тех, кто выполняет достаточно примитивные операции руками, как не заменит и тех, кто осуществляет очень сложную экспертную деятельность. А вот остальных он подменит очень здорово, и поэтому в интересах современных специалистов сделать так, чтобы ИИ был не конкурентом, а инструментом. Мы все — и финтех в том числе — идем в этом направлении.
— Как будет развиваться финтех в России? Что его ожидает?
— На российском финтех-рынке сейчас сложилась благоприятная ситуация, которая способствует развитию, потому что многие ниши пусты. Изначально эти ниши занимали в том числе западные компании. Если потолок кредитных операций четко вырисовывается и вполне определяется ключевой ставкой Банка России, то пределы комиссионных операций почти безграничны. А большинство финтехов занимаются в первую очередь комиссионными операциями. Любой, кто платит по QR-коду и через систему быстрых платежей, может оценить, насколько все удобно, быстро — и таких способов оплаты будет больше. Так что, хотя перед финтехом стоит много вызовов, в его будущее можно смотреть с оптимизмом.