РБК Петербург провел серию public talk цикла о новых детях — «Поколение Альфа: новые люди в хрупком мире». Поводом к обсуждению стало исследование РБК Стиль, в котором отмечены некоторые важные, по мнению издания, отличия «новых детей». Насколько эти отличия заметны педагогам и экспертам, как их учитывать родителям, должна ли школа меняться с учетом поколенческих изменений — мы спросили у приглашенных на public talk спикеров и слушателей-родителей, представляющих деловую аудиторию.
Как выяснилось, отличия «альф» признают далеко не все (как и отличия предыдущего gen Z), но есть особенности времени, которое накладывает отпечаток и на детей, и на взрослых, например, это повышенная тревожность родителей и быстрое погружение общества в цифровой мир (один из поводов для родительской тревоги).
Приводим некоторые мнения о «новых людях в хрупком мире», прозвучавшие на дискуссиях.
«Альфы» читают и спорят
«Мы общались с педагогами, родителями и с детьми «Альфа», и результаты этого общения, скорее, повод для обсуждения, чем финальные утверждения, потому что остается много вопросов. Из особенностей, которые стоит выделить, — это способность «новых детей» обучаться на больших массивах информации, быстро ориентироваться в информации, потому что такого количества данных, которое есть сейчас, у нас с вами не было; мы не появились на свет с гаджетом в руках. Также это первое поколение, про которое все известно с самого рождения; оно оставляет много следов в онлайне, которые потом могут использовать маркетологи крупных компаний и управлять поведением молодых людей, влияя на их будущее. Соответственно, перед образованием стоит важная задача — обучить вниманию к своим цифровым следам.
Это очень внутренне свободное поколение. Им не составляет труда сказать: этот учитель хуже, чем другой, а этот урок не очень полезный, и они могут загуглить тему и поспорить с учителем. У них своеобразное отношение к авторитетам, потому что есть интернет со множеством разных голосов, и они всегда могут найти альтернативный голос. Считалось, что «альфы» не читают, книжки вообще не про них, они предпочитают визуальное потребление, но мы выяснили — читают, даже побольше нашего, потому что больше листают постов и больше гуглят. Текст — это важная составляющая их жизни. Читать можно по-разному, на первый план выходят короткие сообщения, но в итоге чтения им вполне хватает.
По поводу будущей профессии. Блогер — это ролевая модель для многих «альф»; я и самих детей спрашивал, и педагогов. Я ходил в поход с ребенком девяти лет, он мне рассказал, что мечтает об интернет-славе, но при этом он совсем не легкомысленный человек, с широким кругом интересов. И что удивительно, в ответ на вопрос о важных для него вещах мой девятилетний собеседник рассказал: хочется, чтобы не было все заасфальтировано, загазовано, вырублено. Это странно, но дети в 8–9 лет очень часто говорят о том, что беспокоятся за планету, за ее будущее и хотят ее защищать. Здесь тоже есть широкое пространство для дискуссии: чем вызваны такие ответы; правда ли «альфы» — экологически ответственное поколение».
Просто отстань!
«У меня для вас есть новость: мы старперы. Со своих старперских позиций смотрим на детей и говорим: они ментально здоровее, чем мы, или они меньше читают, или еще какую-нибудь чушь. Безусловно, есть общие черты у поколений, но это очень формальные признаки, без конкретных проявлений. А в конкретных проявлениях — которые только и важны — каждый человек разительно отличается от другого; это все, что нужно знать об отличиях. Вы отличаетесь от меня не меньше, чем ваш ребенок отличается от вас. Я понимаю желание маркетологов, поймав какой-то общий признак, маркировать людей. Очень выгодно этим исследователям, чтобы вы смотрели на детей, как на продукт, с которым все понятно. И принимали «взрослые» решения с высоты своего понимания. Но такая позиция не только неверная, она античеловеческая в принципе. Так что расслабьтесь, нет никакого поколения «Альфа».
Говорят разную байду про то, например, что «новое поколение мало читает». А вы много читаете? Да вы что, правда? Только что перечитали «Анну Каренину»? Они читают не меньше, чем мы с вами, — по объему больше, потому что больше листают в соцсетях, по глубине — не меньше.
В нашей профессии заложен сумасшедший конфликт и сумасшедшее противоречие. Я как будто должен угадать, что им нужно, а я понятия не имею. Мы не знаем, что им нужно. Есть прикольный вариант — дать им самим выбрать, чем интересоваться, чем заниматься, и поддерживать в этом. Но вся проблема — я ведь взрослый и лучше знаю, у меня опыт. Уверен, что у тебя больше опыта, чем у четырехлетней девочки? По количеству прожитых ситуаций — безусловно, но опыт — величина не количественная, а качественная. У тебя было детство с гаджетами? Нет, ты ничего не знаешь о таком детстве, но уверенно судишь. Назовите пять музыкальных групп, которые слушают ваши дети, — я желаю вам успеха! А пять компьютерных игр? Поинтересуйтесь, и без вот этого: «А мы в детстве не играли, мы строгали».
Говоришь, дочка много играет за компьютером, на тебя огрызается? Поиграй с ней — пусть увидит, что у нее продвинутая мамка. А потом, не знаю, позови с собой в Русский музей… Я понимаю, что нужны рамки. Но это должны быть рамки, которые мы вместе построим: ребенок расскажет, потом я расскажу, поиграем в его игру, потом в мою. Пойдем в магазин — я буду покупать, и он будет покупать! Если ему придется выпрашивать у меня еду, а я буду отказывать, то зачем мы вместе пошли?
Я не могу давать советы — это твоя семья, твой выбор. Вернее, один дам — просто отстань! Дыши глубже, больше занимайся своими делами. Мы боимся за детей — что отморозят уши или не доделают уроки, от этого вырастут дворниками и проститутками. Но наш страх не повод брать людей в заложники, бесконечно вмешиваться в их жизнь и портить ее».
Врожденная мудрость
«Если мы говорим о детях поколения «Альфа», то мне кажется, что это совсем другие люди, чем мы или чем даже сегодняшние 20-летние. Прежде всего они обладают собственной ярко выраженной позицией, о которой они готовы говорить в любом возрасте, даже в 3–4 года, и с собеседниками любого возраста. Иногда складывается впечатление, что у них есть некая врожденная мудрость и они могут рассуждать с родителями примерно на одном уровне. У таких детей есть не только внутренняя потребность участвовать в диалоге со взрослыми на равных, но и желание применять себя, быть полезными в обществе здесь и сейчас, то есть потребность в самоактуализации.
Школа может и должна меняться, адаптируясь к новым поколениям детей. Условия жизни вообще меняются быстро, мы все под них подстраиваемся. Не знаю, сможет ли измениться большинство школ, но могу сказать, как адаптируемся к «новым детям» мы. Наша школа занимается четкой персонализацией обучения, мы только этим и занимаемся: смотрим на индивидуальные особенности ребенка и разрабатываем образовательную среду, которая подходит конкретно ему. Кому-то нужна дисциплина, и ее должно быть много, а кому-то, наоборот, более свободное пространство.
При этом нет такой школы, которая будет хорошей для всех. Принцип «каждому — свое» применим к сфере образования в полной мере. Поэтому самый первый шаг при выборе школы — это сесть и подумать, что я на самом деле хочу для своих детей, какие воспитательные и образовательные задачи хочу решить, формирования каких личностных качеств мне бы хотелось добиться».
Дети, лед плывет!
«Последняя массовая образовательная технология, которая завоевала мир, была изобретена еще в середине XVI века — речь о классно-урочной системе. Дальше уже были какие-то косметические изменения, и все попытки построить альтернативную школу — не бутиковую историю, а именно другую массовую школу — пока не приводят к заметным результатам. Так что школе свойственна инерция, которую сложно перебарывать. Школа меняется очень медленно.
Теперь о «новых детях». Я думаю, что сверхъестественных отличий новых поколений от предыдущих нет. Есть некоторые особенности, обусловленные воспитанием, точнее, тем опытом, который дети получают в семье, и особенно тем, который они не получают.
Мы завели предмет «Введение в физику 5–6 класс», потому что обратили внимание, что дети с предметным миром не знакомы. То есть им говоришь: «У чего плотность больше, у льда или у воды?» Они говорят: «У льда, конечно, он твердый». — «Дети, подождите, вот у нас Литейный мост, пойдите посмотрите — лед плывет». — «Как? Лед плывет?» То есть они этого не видели никогда! И вот нам пришлось заводить специальный курс про то, что, если положить бумажку на воду, она не тонет, что лед плывет, а горошин в стакане — вот столько. Какие-то такие элементарные вещи, которые в быту раньше происходили, они теперь не происходят».
«Альфа — это суперопекаемые дети. Дети нормальные, с какими-то своими особенностями, но родители… накладывают на них отпечаток. Тут говорили о том, что детям надо набирать навыки, ходить в магазины, ходить в походы. Извините, мы для 10-леток, детей 10–11 лет, делаем экскурсию в метро. Они ни разу там не были просто. Потом уже — в поход».
Опыт взаимодействия со злом
«Условный TikTok — это совсем не добро, это гигантский научно-исследовательский институт, где работают десятки тысяч человек, которые думают, как с помощью дофаминового цикла удержать человека на крючке. И если вы просто дадите ребенку полный доступ к девайсу, это нехорошо, но и полный запрет не сработает. У моих детей есть все девайсы, которые только возможны: проектор, плазма — кроме телевизора. И есть контролируемый условный TikTok, то есть контролируемые соцсети… Надо понимать, что эти дети получили другой опыт — опыт взаимодействия с абсолютным злом, дофаминовым, которое затягивает в соцсети. Мы, как преподаватели и родители, должны смотреть и думать, как с этим работать, что делать.
Очень сложно взрослым возглавить процесс погружения в интернет, но мне кажется, что, только предлагая ребенку более сложный контент, можно на этом поле выиграть. То есть подсовывать более сложное и контролировать опасное. В частности, есть хорошие видеоигры. Их много, они совершенно потрясающие. Можно предлагать хорошие игры ребенку, можно вместе играть.
Но я обнаружил, когда у меня ребенок пошел во второй класс, что многие родители не цифровые и дети у них на самом деле не цифровые. То есть они видосы умеют смотреть, а, скажем, презенташку сделать — нет. Они не умеют пользоваться мышкой — понятно почему. И мы организовали такие курсы для второклассников, где я свою мечту исполнил: организовал компьютерный клуб с играми. Я начал показывать им интересные игры! Они думали, что играли, но на самом деле они учились работать с мышкой, с прокруткой, с 3D-графикой, с 3D-печатью и так далее. А через пять занятий я им сказал: «Вот Tilda, и вы сейчас сделаете сайт».
