Судьба исторических зданий в Петербурге осложняется двумя обстоятельствами. С одной стороны — в России довольно суровое законодательство, которое затрудняет реставрацию «старого фонда» и его приспособление под современные нужды. Это сильно сокращает возможность привлечения инвестиционных денег на сохранение исторического центра. С другой стороны, градозащитники уверены, что значительная часть проектов, реализуемых в историческом центре, наносит ущерб зданиям, поэтому стараются помешать девелоперам. И если законодательная часть вопроса требует комплексного подхода, то вторую проблему можно решить путем переговоров. О том, как договариваться чиновникам, девелоперам и активистам, обсудили в рамках дискуссии «Альтернативы для исторического центра», организованной отделом конференций РБК Петербург и проектом Retrogradu.Net.
Теория и практика
Как отметили участники дискуссии, российское законодательство в вопросах реставрации исторических зданий задает довольно жесткие рамки для девелоперов. Однако на практике существующие ограничения соблюдаются не всегда. «Жесткость нашего законодательства уравновешивается необязательностью его исполнения. Есть те, для кого этот закон применяется избирательно», — говорит заместитель председателя Совета Санкт-Петербургского городского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК) Александр Кононов. Он добавляет при этом, что за последние 11 лет городской закон, регулирующий градостроительство в зонах охраны памятников, усложнялся четыре раза в сторону защиты исторического центра.
По мнению помощника депутата Бориса Вишневского Павла Шапчица, это происходит потому, что законодательство допускает двоякое толкование некоторых терминов. В частности, есть расхождения в понимании термина «реконструкция» и того, чем она отличается от сноса и последующего строительства нового объекта. «Есть пример — Дегтярный переулок, когда там фактически сносится здание, оставляется два кирпича в конструкции и формально это называется реконструкцией. Думаю, когда законодатель писал про реконструкцию, он подразумевал другое, а именно — сохранение большей части несущих конструкций и образа здания», — говорит Шапчиц. По его словам, чтобы избежать разночтений, в законе нужно прямо указать, какой процент здания должен быть сохранен, чтобы проект можно было называть реконструкцией.
За чей счет
Практика показывает, что в большинстве случаев активисты могут помешать реализации спорных, с их точки зрения, проектов — в том числе и через суд. Однако такой подход не решает задачу восстановления самого большого в России и в Европе исторического центра. Денег на эти цели в бюджете Петербурга недостаточно. В результате здания разрушаются, признают участники дискуссии.
По данным городского комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП), в Петербурге сегодня порядка 9 тыс. памятников архитектуры нуждаются в реставрации. «Те тридцать памятников, которые в год ремонтирует КГИОП — это ни о чем. Мы столько же теряем ежегодно. Тридцать отремонтировали, тридцать потеряли — нерационально используются средства бюджета. Нужно имеющиеся разрушающиеся памятники законсервировать до лучших времен», — считает координатор общественного движения «Красивый Петербург» Красимир Врански.
Александр Кононов напоминает, что реставрировать исторические задания нужно, согласно законодательству, за счет тех, в чьей собственности они находятся, — в частной или в государственной. «Самая сложная ситуация у нас с теми домами-памятниками, которые являются многоквартирными домами. Там сложный конгломерат жителей, а единого собственника фактически нет. В таких случаях наиболее сложно находить возможности для реставрации и ремонта этих зданий», — говорит он.
Дело не в реставрации
Впрочем, продолжает Кононов, дефицит средств на реставрацию и содержание зданий — не главная проблема исторического центра. «В целом нельзя сказать, что в Петербурге в отношении содержания памятников совсем все плохо. Скорее наши проблемы в сфере охраны памятников связаны с уничтожением ценных объектов, их перестройкой, а не с тем, что у нас не хватает денег на их реставрацию», — полагает Кононов. Он, как и Красимир Врански, считает, что город нерационально использует средства, о чем свидетельствуют выделенный городом 1 млрд рублей на реставрацию 28 объектов, хотя в на эти деньги сотни объектов культурного наследия могли бы получить консервацию и противоаварийные работы.
С этим соглашается член Советов по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга и Министерстве культуры РФ Михаил Мильчик, добавляя, что городу необходимо в первую очередь направлять деньги не на реставрацию, а на противоаварийные работы. По его мнению, актуальная задача для Петербурга — создание службы поддержки памятников, которая будет проводить «элементарные недорогие работы». «Где-то нужно починить крышу, где-то — укрепить кладку. Такие недорогие работы сильно продлевают жизнь памятников, а мы ждем, когда они окажутся в катастрофическом состоянии и денег на их реставрацию не будет», — говорит Михаил Мильчик.
Поиск золотой середины
Вопрос о том, какими темпами разрушается исторический центр Петербурга, остается открытым. Однако участники дискуссии сошлись в том, что реставрационную активность в городе нужно увеличивать. И главная задача в этом направлении — найти баланс между интересами инвесторов, готовых вкладывать деньги в исторические здания под свои проекты, и интересами градозащиты.
Прошедшая дискуссия еще раз продемонстрировала, что сделать это сложно, в том числе из-за отсутствия единой позиции у градозащитников. В частности, нет одного мнения относительно того, кто должен принимать окончательное решение по проектам, которые затрагивают исторические здания. Активисты в этом вопросе разделились на два лагеря — одни считают, что решения должно принимать профессиональное сообщество, другие уверены, что определять развитие города должны его жители.
«Любой человек может сказать: я беспокоюсь о судьбе города и хочу контролировать государственный орган, тот же комитет по инвестициям. Тогда мы получим хаос. Нужен контроль общественности, но организованной общественности — не просто «кто захочет, тот и будет контролировать». Можно передать контроль за проведением всех этих работ тому же обществу охраны памятников или другим организациям», — считает Михаил Мильчик.
Противоположной позиции придерживается координатор движения «Центральный район за комфортную среду обитания» Ярослав Костров. По его мнению, пока договариваться не с кем. «В Совете по культурному наследию сидит не очень много хороших людей и это факт, — говорит активист. — Пример сквера в Кузнечном переулке, когда Совет по культурному наследию — ни вашим, ни нашим, не может принять единственно верное решение о недопустимости строительства». Поэтому нужно растить гражданское общество в массе, но никак не общественные организации, уверен он. «Потому что эти общественные организации становятся прикормленными властями за счет покупки тех или иных горожан», — полагает Костров.
Красимир Врански полагает, что договариваться все же можно с уже сформированными организациями и движениями, которые заинтересованы в сохранении конкретного памятника или территории: «В центре это «Центральный район за комфортную среду обитания», если в другом месте, то это ВООПИиК, «Живой город», «Красивый Петербург». Есть одно движение и одна инициативная группа местных жителей, и может быть местный депутат или депутат ЗакСа, который представляет интересы людей и общества в целом. Вот с ними и надо садиться и договариваться».
По мнению Александра Кононова, в отношении такого сложного организма, каким является исторический центр Петербурга с его памятниками и историческими зданиями, универсального рецепта и механизма нет. «Всего должно быть понемногу: должен немножко хотя бы помогать федеральный центр с учетом значимости города, в котором сосредоточено 10% всех памятников России. Нужно в своем собственном бюджете найти резервы, которые не всегда рационально используется и, конечно, бизнес. Никто не говорит, что без бизнеса мы все сможем сделать. Нет. Но это должен быть бизнес, который готов к диалогу», — заключает он.
