На международном уровне для оценки онкологической ситуации используют данные Международного агентства по изучению рака (МАИР). Один раз в 5 лет МАИР издает очередную монографию «рак на пяти континентах». В последнем издании, вышедшем в 2014 году, было представлено 423 регистра из 68 стран. Россия была представлена лишь Популяционным регистром Санкт-Петербурга. По данным этого издания, Санкт-Петербург по онкологической заболеваемости среди мужского населения находится на 324м месте из 423, среди женщин - на 315м месте. Как комментирует главный онколог Северо-Запада Алексей Беляев, «Не такие уж мы «передовики» по уровню заболеваемости, есть гораздо менее благополучные регионы, но уровень смертности надо снижать».
- Конечно, надо стремиться к тому, чтобы смертность от онкологических болезней в Петербурге была ниже. Когда в 50% случаев болезнь выявляется в третьей-четвертой стадии – а именно такие показатели существуют у нас в городе – то никакие технологии не помогут существенно снизить долю смертей. Главный способ борьбы – это первичная и вторичная профилактика болезни, то есть здоровый образ жизни и выявление опухолей на ранних стадиях их развития.
У нас проводится диспансеризация населения, и сейчас говорят о том, что она дает первые результаты по т.н. выявляемости (то есть обнаружении первичных случаев заболевания). Конечно, это очень важно, что в стране нашли возможность, в том числе финансовую, массово обследовать население. Однако я думаю, что прорыва в направлении борьбы со смертностью диспансеризация нам не даст – просто потому, что очень часто это формальная процедура, как для врача, так и для пациента. Диспансеризацию нужно развивать, дополнив ее другим подходом – скринингом некоторых видов злокачественных заболеваний.
Скрининг - это целенаправленный поиск определенных заболеваний среди здорового населения. Именно скрининг, как показывает опыт западных стран, дает максимальный эффект в онкологии. Из всех онкозаболеваний мы можем выбрать наиболее распространенные, так называемые социальные заболевания (рак молочной железы и рак шейки матки у женщин, колоректальный рак) и создать специальную программу скрининга по обследованию всего населения. Я уверен, что эффект, с точки зрения снижения смертности, будет колоссальным, хотя и не быстрым. Такая программа должна включать и эффективную маршрутизацию – когда патология выявлена, мы должны грамотно адресовать больного на дообследование и лечение, чтобы он быстро попал именно в тот центр, где ему качественно помогут. А поскольку речь идет о программе массового скрининга, то потребуется массово направлять больных по нужным адресам. Это нетривиальная организационная задача.
Достаточен ли технологический уровень онкологии в Петербурге? Онкология - мультидисциплина, в ней много направлений, которые надо развивать параллельно. Есть передовые тренды, которые представлены в городе, но не достаточно развиты - например, трансплантация стволовых клеток. С помощью этого метода, комбинируя его с высокодозной химиотерапией, можно лечить до 80% онкогематологических заболеваний у взрослых и детей. Сейчас в Петербурге делается около 700 таких операций (всего в России - около 1000), а нужно в масштабе страны – порядка 5-7 тысяч ежегодно. То есть мы должны более активно внедрять эту технологию.
Другое молодое направление – биотерапия, в том числе лечение с помощью иммунопрепаратов. Многие молекулы этих препаратов успешно применяются, и они весьма эффективны в случае ряда онкозаболеваний. При этом их производство успешно осваивается российскими фармкомпаниями, в том числе в Санкт-Петербурге.
Еще одно перспективное направление – вакцинотерапия, когда антиопухолевые вакцины изготавливаются персонально, для конкретного пациента. В НИИ онкологии создано 5 таких вакцин. Развитие этого тренда ожидается после принятия в России закона о клеточных технологиях.
Лечение онкологических заболеваний немыслимо без лучевой терапии. Это очень высокотехнологичный и затратный сегмент онкологии, однако именно он формирует фундамент нашей отрасли. Скажем, в США лучевая терапия составляет 70-80% в объеме лечения, то есть из 10 пациентов 7 – 8 получают либо лучевую терапию, либо ее комбинацию с другими методами. В России этот показатель - 10-15%. Вы представляете, какой разрыв? Он обусловлен, прежде всего, отставанием материальной базы – дефицитом специализированных центров, оснащенных соответствующим оборудованием. В случае Петербурга, такие центры есть. Однако так составлена маршрутизация, что наиболее передовые центры слабо загружены. Парадокс? Наоборот, в рамках нынешней организационной модели – все логично: больной – это деньги, и больных отправляют в центр городского подчинения, где старая аппаратура, а не в федеральные лечебные учреждения. В то же время, федеральные центры обладают максимальными возможностями технологического развития, которые надо бы использовать в интересах всех пациентов. В настоящее время центры федерального подчинения недозагружены пациентами из Санкт-Петербурга
Хирургические технологии – пожалуй, самое сильное место петербургской онкологии. И федеральные центры, и городские выполняют прекрасные операции. Современный тренд в онкологии – малоинвазивная и органосохраняющая, то есть малотравматичная, хирургия. В частности, наш НИИ специализируется на малоинвазивных операциях - 80% всех операций мы выполняем таким методом
У нас много пациентов из других регионов, и мы бы приглашали сюда лечиться пациентов из-за рубежа – из стран ближнего зарубежья и, например, Ирана,где есть интерес к нашим возможностям. Но сюда лечиться, за редкими исключениями, не поедут, потому что, помимо собственно лечения, нужна качественная сопутствующая инфраструктура – проживание, послеоперационный уход, реабилитация. В России вообще и в Петербурге, в частности, эти элементы, мягко говоря, слабо развиты, хотя высокие технологии для их развития не нужны. Так что потенциал технологического роста у нас хороший, но слишком много накоплено организационных проблем.
