В Петербурге насчитывается минимум 183 креативных пространства, подсчитали исследователи университета ИТМО. Это лофты — креативные кластеры, частные художественные галереи, частные музеи, коворкинги, событийные площадки. В 2013 — 2016 годы в городе в среднем открывалось по двадцать креативных объектов в год. За счет чего окупаются эти площадки, реально ли заполнить их все креативными индустриями и что представляет собой творческая экономика в применении к Петербургу — об этом рассказывает в интервью РБК Петербург основатель кластеров «Голицын Лофт», «Флигель», «Дом Культуры», «Третий кластер» и других, соучредитель управляющей компании BS Art Development Group Александр Басалыгин.
КОГДА ЧУВАКИ ЗАХОТЕЛИ СТАТЬ БИЗНЕСМЕНАМИ
— Почему в Петербурге возник бум креативных пространств и как это связано с ценой недвижимости?
— У меня есть любимое время в истории нашей страны — это медведевская эпоха. Когда Дмитрий Медведев был президентом, установился замечательный курс рубля, все бизнесы росли и мы жили почти как на Западе. В тот самый момент возник социальный заказ на адаптацию городской среды — на прикольные кофейни, европейского типа дворы, скверы, выставочные пространства. Появились другие требования к дизайну, другая эстетика, чем до того. Ведь эта эпоха последовала за эпохой нулевых годов, когда с точки зрения заработков предпринимательство вышло на новый уровень, но с точки зрения дизайна и среды оно еще оставалось в девяностых годах — грубо говоря, люди с деньгами обедали в ресторанах с новодельной лепниной и позолоченными стульями.
И еще в эпоху нулевых в среде молодых людей, учившихся в Мухе (училище им. Штиглица), ГАТИ (СПбГАТИ — академия театрального искусства) и других творческих местах, не круто было заниматься бизнесом. Никто об этом не мечтал. Было круто быть художником, арт-чуваком, учиться на куратора и так далее. А примерно с 2011 года это стало меняться. Начали появляться малые ремесленники — первые игроки креативной экономики. Это люди, которые бросили офисную работу и ушли заниматься каким-то проектом, который нравится — создавать авторские бары, что-то производить, шить одежду. Заговорили о хипстерах — сейчас это слово стало выходить из моды, и правильно. Потому что хипстеры — это просто вестернизированные горожане. А креативная экономика — это экономика, которая их обслуживает и их же силами развивается.
Мы стали создавать таким людям условия для работы. Один наш друг семь лет назад хотел сделать кофейню площадью шесть квадратных метров — нонсенс для того времени! Кофейни работали в помещениях на пятьдесят квадратных метров и больше. Но мы создали пространства с такой «мелкой нарезкой», дали хозяевам новых бизнесов нужную им площадь и поняли, что это работает. У нас были ребята, которые снимали помещение в шесть квадратных метров под драки подушками. Сейчас это наши стандартные заведения — небольшие авторские бары и кофейни, и там каждый вечер полным-полно людей, а в выходные — полный аншлаг.
Да, во дворце это бы не получилось — нужно, чтобы аренда была сравнительно недорогой. По моим наблюдениям, цена на недвижимость в Петербурге снижается уже несколько лет, найти здесь недорогое здание — не проблема. Так что и это условие для развития креативных индустрий — существенное, хотя не самое важное — сложилось.
Хипстеры — это просто вестернизированные горожане. А креативная экономика — это экономика, которая их обслуживает и их же силами развивается.
ТО КВЕСТЫ, ТО ВАЛЕНКИ
— Кто составляет креативные индустрии Петербурга? Кто ваши арендаторы?
— Я называю эти бизнесы «сезонными» — в том смысле, что они приходят и уходят волнами. Вот несколько лет назад пришел сезон квестов — в каждой подворотне их проводили — а сейчас их стало в разы меньше. Был сезон вейпшопов, сезон ночных клубов, сезон шоу-румов. Пик шоу-румов пришелся на 2013 год, когда рубль стоил столько, сколько должен стоить. Ведь большинство модных вещей везут из Азии, а даже если шьют в России, то нужно покупать ткани за доллары. Дизайнерский бизнес, тем не менее, важен для креативных пространств, и он в каком-то виде сохраняется: сейчас у нас 12-13 шоу-румов, большинство из них работают во «Флигеле». Думаю, если бы на дворе был 2013 год, то шоу-румы составляли бы 40% наших арендаторов.
Любому пространству нужны кофейни — в основном и сувениры — в некотором количестве. Бизнес арт-сувениров интересен, другое дело, что качественной сувенирки мало. Но среди наших арендаторов есть, например, чуваки, которые делают дизайнерские валенки. Они построили двухэтажный скворечник во «Флигеле». Это модульная деревянная конструкция, где сидят чуваки и лепят свои валенки, а люди их, как ни странно, хорошо покупают. Такое ремесленничество мы поощряем, это красивая креативная история.
– Мейкеры, которые делают изделия на лазерных станках и 3D-принтерах, — не ваша «тема»? Насколько такое технологичное ремесленничество перспективно?
— Наверняка оно перспективно, но у нас нет ни одного такого резидента. Обычно мы на себе чувствуем, когда появляется новая тема — она бежит к нам арендовать площади. Видимо, сезон мейкеров не пришел.
Зато пришел сезон геймдев — игры делают в Петербурге очень многие, в том числе и у нас есть собственная студия. Я лично очень увлечен разработкой игр и посвящаю нашей студии много внимания.
Обычно мы на себе чувствуем, когда появляется новая тема — она бежит к нам арендовать площади.
«МЫ РЕШИЛИ НЕ РАБОТАТЬ С НЕПРИЯТНЫМИ ЛЮДЬМИ»
— Сколько у вас сейчас активов в управлении?
— Мы как управляющая компания многие свои здания не афишируем, потому что там ничего прикольного не происходит. В начале года у нас было десять зданий, сейчас мы из нескольких уходим. В одном заканчивается договор, из другого по своей воле уходим. Поскольку у нас нет дефицита проектов, мы поменяли правила работы с контрагентами: стараемся работать только с теми людьми, чье виденье развития проекта совпадает с нашим. Кроме того, мы ценим уровень деловой этики.
— Какие компании вы могли бы назвать своими партнерами?
— Наш фаворит — «Кировский завод». Мы вместе делаем проект на базе ДК Газа. Про них единственных можно сказать, что они наши партнеры по развитию пространства. Мы выкупили дочернее общество завода, расформировали его, а теперь делаем крутую площадку — «Дом Культуры». Там, например, вскоре будет один из крупнейших в Петербурге концертных залов.
— Планируете ли вы другие совместные проекты с «Кировским заводом»?
— Мы прорабатывали с ними проект на базе стадиона «Кировец». Но там есть большая социальная ответственность завода перед гражданами. И они опасаются, что я там сделаю «Вудсток». Поэтому пока этот проект — на стадии мечты.
— С какими еще компаниями вы сотрудничаете?
— У нас получается дружить с ХК «Форум», мы арендуем у них здания «Голицын Лофта» на набережной Фонтанки; работаем как управляющая компания на их объекте. Они очень строгие, но справедливые. Периодически говорят: «Но вы же согласны, что будет правильно сделать так-то?» И я действительно всегда согласен и отвечаю, что уже пошел делать.
Поскольку у нас нет дефицита проектов, мы поменяли правила работы с контрагентами: стараемся работать только с теми людьми, чье виденье развития проекта совпадает с нашим.
МАГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ
— Как выбрать здание для креативного пространства, чтобы оно могло стать популярным?
— Должна быть магия. А магия появляется при соблюдении нескольких правил. Во-первых, должен быть большой двор — большой и замкнутый; это должен быть двороцентричный комплекс зданий. Здания должны жить 24 часа в сутки. Нужны люди, которые выйдут на балкон в трусах или пойдут за утренним кофе в тапках. Ночную жизнь могут обеспечить хостелы или капсульные отели. Еще очень важно делать визуально прикольные вещи, думать о дизайне. Например, в один из объектов мы хотели привезти настоящий поезд и сделать в нем бар. Даже купили такой поезд, но сам проект пришлось отложить. В «Доме культуры» на Кировском заводе мы делаем красную лестницу, которая привлекает внимание. И очень желательна возможность сделать эксплуатируемую крышу. Как в «Этажах».
— Насколько обязательна атмосфера небрежности — не крашенные стены и так далее?
— Не крашенные стены внутри помещения — это очень круто. Это роднит нас с питерскими квартирниками времен Ленинградского рок-клуба. К тому же это создает атмосферу петербургской небрежности без больших инвестиций.
— В чем заключается экономическая модель работы креативного пространства?
— Я уже сказал, что место должно постоянно жить. Так, в «Голицын Лофте» бары дают вечерний трафик, а пространства «Циферблат» и «Голицын Холл», благодаря проводимым мероприятиям, — дневной. Это круто работает вместе.
Есть три обязательных элемента экономики креативного пространства — успешный ретейл, выставочное пространство и мероприятия. Ретейл дает деньги. Мероприятия у разных креативных центров работают по-разному. Если пространство находится в центре города — мероприятия тоже могут быть прибыльными. Но главное — они дают цитируемость. В «Голицыне» мы зарабатываем на площадных мероприятиях. И даже за самые громкие мероприятия мы не платим, а наоборот, зарабатываем. Это не у всех получается: я постоянно слышу истории о том, как та или иная площадка пригласила музыкальную группу за безумные деньги, да и еще получила волну негативных отзывов: мол, плохая акустика, бардак при входе и так далее. Выставочная и культурная деятельность никогда никому не дает денег, и нам не дает, но это очень важная сторона жизни. Это больше похоже на мессианство.
Здания должны жить 24 часа в сутки. Нужны люди, которые выйдут на балкон в трусах или пойдут за утренним кофе в тапках.
ЭФФЕКТ «НОВОЙ ГОЛЛАНДИИ»
— Одним из самых дорогих проектов креативных пространств остается «Новая Голландия». Вам она нравится? И как ее появление изменило рынок?
— К «Новой Голландии», знаете, относятся очень по-разному. У меня есть друг, владелец крупного пространства, который реально ненавидит этот проект.
— Чем она может вызвать ненависть?
— Мой друг придерживается левых взглядов — среди креативных бизнесменов они очень популярны. И вот он считает, что «Новая Голландия» — пример того, как олигархия монополизирует культуру. Из-за таких олигархов, говорит мой товарищ, креативные центры не смогут существовать — они никогда не смогут сравниться с этими безумными инвестициями. Например, обычно креативные центры проводят любую лекцию платно, потому что им нужны деньги для существования, а «Новая Голландия» делает все абсолютно бесплатно, и таким образом олигархат оттесняет простых граждан от свободной культуры.
— А вы как считаете?
— Я считаю, хорошо, что есть «Новая Голландия». Любой успешный проект делает индустрию популярней, расширяет ее аудиторию. Кстати, пример «Новой Голландии» подсказывает власти замечательные идеи — отдать городские парки кому-нибудь на доработку, чтобы они стали интереснее, провести городской фестиваль в каком-нибудь хорошем пространстве и так далее. Возможно, благодаря «Новой Голландии» петербургские власти лояльны креативным площадкам — и не мешают нам. Это, между прочим, крайне важно: при желании к любому пространству можно придраться, замучить проверками. Нас проверяют, но без того напора, к которому привыкли классические девелоперы. И никто из нас не платит за эту лояльность взяток.
Я нередко вижу петербургских чиновников у нас в «Голицын Лофте» — они приходят с гостями выпить кофе, видимо, полагая, что таким образом «показывают товар лицом» — демонстрируют современный Петербург. И здорово, что такой Петербург им нравится.
У меня есть друг, бывший советский госчиновник, который говорит: «Лучшая помощь государства — это когда оно тебя не трогает, не бьет». Именно в этом смысле государство нам очень помогает.
КРЕАТИВНЫЙ ЦЕНТР ИЛИ ДЕЛЬФИНАРИЙ?
— Как вы думаете, где будут появляться новые креативные пространства? Много ли их будет в бывшем промышленном поясе?
– «Серый пояс» осваивают застройщики, которые покупают там земли. Они приобретают участок, сносят завод и штампуют массовое жилье. А если нельзя построить жилье, они думают: «Что здесь сделать — креативный центр или дельфинарий? Давайте позовем кого-нибудь». Иными словами, только там, где нельзя построить жилье, будут появляться лофты. Я не думаю, что лофтов в «сером поясе» будет много, потому что в основном там будут жилые «муравейники».
— Но в промышленном поясе есть участки, подходящие вам по цене?
— Да. Возьмем территорию «Красный треугольник». Собственники там продают здания по пятьдесят тысяч за метр, но кто-то и за десять на «Авито», а кто-то готов и за восемь отдать. Представляете, как дешево! Восемь тысяч — вот нормальная цена на недвижимость. С такой экономикой можно покупать, инвестировать и отбивать 20% годовых с недвижимости.
— Почему такая разница в ценах?
— Зависит от степени желания собственника продать актив. У нас в городе большая часть продавцов недвижимости — это те, кто хотят «висеть в объявлениях», предлагать здание по пятьдесят тысяч за метр и получать два звонка в месяц. К тому же промышленные территории так устроены, что мало какой завод принадлежит одному человеку. Не только у каждого здания свой владелец, бывает, что и у каждого этажа в здании. Договориться с ними невозможно. Конечно, покупателя на такой корпус не найти, и цена падает. На промку, которую нельзя снести, потому что она считается памятником, тоже обычно нет покупателя.
— Какие объекты вам интересны?
— Для меня интересны промышленные корпуса, которые можно соединить какими-то крышами, маленькие улочки и прикольные заводские дворовые территории. Хотя, например, есть «Ткачи» — с одной стороны, кошмар! Просто высокая коробка, со всех сторон обдуваемая. А они сделали очень хороший проект креативного бизнес-центра — там одна из самых высоких на Обводном канале арендных ставок. Я думаю, «Ткачам» помогла добавочная стоимость лофта, иначе они бы не заселили объект арендаторами по таким ставкам.
Важно, что тогда это было визионерством, инициаторы проекта очень рисковали, а сейчас это становится вполне приемлемым кейсом. Со временем это может помочь «серому поясу», но только той его части, которую нельзя снести.
Любой успешный проект делает индустрию популярней, расширяет ее аудиторию.
У нас в стране идейно никто не готов делать креативные центры из «серого пояса», кроме очень немногих людей — таких, как собственники «Кировского завода». Мне близко то, что «Кировский завод» стремится сделать на своей территории. Собственники могли давно снести эти мартеновские цеха, этот забор, могли построить торговые центры вдоль дороги, затеять жилую застройку на все свои 400 га. Вот бы заработали! Но они, наоборот, заинтересованы в увеличении территории, расширении производства.
А большинство людей, получивших такие большие территории, хотят выйти в кэш. И убежать. И мечтают об этом, просто спят и видят, когда же какой-нибудь чувак придет и расплатится, желательно «наликом».
Так что, я думаю, немногие прикольные чуваки будут развивать пространства, промышленные и креативные, а неприкольным чувакам очень важно зафиксироваться в твердой валюте, спрятать это все в подушку и спать на ней.
— Возможно ли перенасыщение креативными пространствами?
— Нет. Бывает ли перенасыщение кофейнями? Да, они конкурируют друг с другом за аудиторию, но ведь аудитория расширяется, подрастают новые поколения, ориентированные на эту культуру. К тому же взрослых вестернизированных людей, молодых в душе, тоже очень много. И они как раз в теме — они выросли на Ленинградском рок-клубе.
У нас все очень ретейл-ориентированно, все, что мы делаем. И все закончится, только если граждане перейдут на кору дуба и боярышник. Когда весь ретейл рухнет, все рестораны в городе закроются, тогда и мы закроемся. Но не раньше.
Немногие прикольные чуваки будут развивать пространства, промышленные и креативные, а неприкольным чувакам очень важно зафиксироваться в твердой валюте, спрятать это все в подушку и спать на ней.
ЭКО-ДЕРЕВНИ И КОЛИВИНГИ
— Планируете ли вы новые проекты?
— Новых зданий в разработке нет. Сейчас мы занимаемся издательством и финансируем геймдев независимых разработчиков. Плюс мы активно развиваем ДК Газа.
— А в Москве?
— Нам интересен дом с атлантами на Солянке. Это был бы такой петербургский дом, с дворами, балконами, очень похожий на «Голицын Лофт». Мне кажется, в Москве нужно сделать питерскую барную историю — я бы хотел экспортировать туда Петербург.
— Появляются ли в отрасли новые форматы, кроме баров и ретейла?
— Хороший пример — арт-парк «Никола Ленивец» в Калужской области. Этот проект не отдает народными промыслами в плохом смысле этого слова. У них там фермы, хостелы на какой-то сельхозземле, но с вертолетной площадкой. Мы тоже подумываем о загородном проекте, создании эко-деревни.
Еще один новый тренд — коливинги. Даже скучные девелоперы хотят их делать. Я думаю, коливинг должен стать альтернативой бабушкиной квартире на Дыбенко или в новостройке, где ты слышишь все, что делают соседи, и чувствуешь себя как герой сериала «Легион».
— Какая должна быть экономическая модель, чтобы коливинг был востребован?
— Это должно быть альтернативой съемному жилью не только по местоположению, но и по цене. Например, где-то до 30 тысяч в месяц. И людей нужно заселять по собеседованию, чтобы создавать комьюнити. Но чтобы обеспечить такую арендную ставку, нужен низкий вход. А такую территорию — дешевую, но с деревьями, хорошим двором — очень сложно найти. Я давно ищу.
Креативный всплеск обусловлен самим городом
Игорь Большаков, генеральный директор «Ленинград Центра»:
«В какой-то степени креативный всплеск, который мы наблюдаем сегодня, является особенностью самого города. В Петербурге публика хорошо принимает культурные проекты, здесь же они становятся точкой притяжения для туристов. Одна из главных причин для инвестиций бизнеса в преобразование объектов недвижимости под реализацию культурных проектов - архитектурная и историческая специфика центральной части города.
Памятники зодчества, объекты культурного наследия весьма сложно приспособить под новые коммерческие функции, открытие отеля или бизнес-центра. Причем сложно не только с финансовой и юридической точек зрения. Вложив средства в реконструкцию и приспособление здания к новым функциям, можно столкнуться с протестом горожан, неприятием нового проекта. Здание «Ленинград Центра» было построено по заказу императорской семьи, а горожане знают его как культовый в советское время кинотеатр «Ленинград». Сложно представить на этом месте торговый или бизнес-центр. При разработке проекта не было ни тени сомнений, что объект станет именно культурным. Стояла задача создать знаковое для Петербурга место в здании с богатой культурной историей.
Если сравнивать в процентном соотношении число открытий культурных пространств и проектов с функцией быстрого возврата инвестиций, то последних, несомненно, в разы больше. Зато первые привлекают больше внимания. Инвестирование в новые культурные пространства позволяет обновлять и усиливать культурный потенциал города – именно он делает интересными коммерческие инвестиции: в отели, рестораны, торговые центры и прочее. Петербург, благодаря таким нестандартным инвестициям, развивается, а въездной туристический поток «молодеет» и расширяется.
Возвращаясь к задачам, которые мы хотим решить в новом культурном пространстве на старом «намоленном» месте, скажу, что «Ленинград Центр» стремится создать шоу-программы, не уступающие легендарным шоу Лас-Вегаса или «Фридрих штат Паласа». За четыре состоявшихся театральных сезона наши шоу, выставки, спектакли, кинопоказы и экспериментальные постановки посетила четверть миллиона людей. Это хорошие показатели, но всегда есть, к чему стремиться. Вся команда «Ленинград Центра» понимает, что это проект с долгосрочными инвестициями, который не нацелен на мгновенные результаты - цели создания этого пространства были совсем иными.
С технической точки зрения, наше пространство подходит для проведения сложных и масштабных мероприятий. У нас создана самая большая в Европе видео-стена, уникальная кинетическая люстра, сделаны «живой» занавес, мобильные медиа-панели, и так далее. И мы собрали большую команду артистов, работающих в самых разных жанрах, и в этой команде нет ни одного актера второго плана».
