«Хотя бы лозунги в нашей стране движутся в верном направлении»

По предварительным данным аналитиков TAdviser, российский IT-рынок в 2017 году вырос на 12-14%. Правительство делает ставку на цифровую экономику, а затраты предприятий на IT растут, хоть и не слишком быстро. Это должно стать залогом позитивного будущего IT в России, но вовсе не значит, что все отечественные предприятия в один миг стали инновационными или готовы к трансформации. Как считает старший вице-президент и генеральный менеджер компании «Марвел-Дистрибуция» Константин Шляхов, поводы для оптимизма, конечно, есть, но существуют и вполне обоснованные опасения. В интервью РБК Петербург, Шляхов рассказал о том, что сдерживает проникновение IT-инноваций в бизнес, можно ли принципы выстраивания футбольной школы применить к рынку высоких технологий, и что будет с экономикой страны, если IT-сектор перестанет расти.

КОНСЕРВАТОРЫ И ИННОВАТОРЫ

— Как показывают истории успеха лауреатов Премии РБК Петербург, число предприятий, делающих ставку на развитие за счет применения инноваций, растет, и такая стратегия вполне успешна. Заметен ли этот тренд в сегменте, в котором работает «Марвел-Дистрибуция»?

— Мы заинтересованная сторона: пытаемся продвигать инновации и делаем это активно, и я хотел бы сказать, что это существенный тренд, который уже сегодня двигает вперед российскую экономику. Конечно, есть нюансы. Корпоративный сегмент достаточно консервативен: если 10 лет назад пользовались спросом серверы определенных производителей, то они востребованы и сейчас. Конечно, линейки обновляются, серверы становятся компактнее, их быстродействие возрастает, но принцип использования технологий остался тем же. Рисковать, делая ставку на что-то кардинально новое и непроверенное, бизнес не хочет.

На массовый рынок инновации проникают куда быстрее. Буквально несколько лет назад люди выходили в интернет преимущественно с компьютера, а сейчас в большинстве случаев — со смартфона. И это в корне поменяло поведение заказчиков, их предпочтения. Так что розничный рынок сегодня намного более инновационный, чем корпоративный.

— Могут ли производители продвигать инновации или сначала должен сформироваться спрос?

— Производители оборудования традиционного говорят, что идут за нуждами заказчиков, но вендоры существенно влияют на потребности пользователей. В каждом сегменте есть ярко выраженный лидер, а в некоторых направлениях даже несколько. Именно они и двигают вперед индустрию и технологии просто за счет масштаба бизнеса: они могут себе позволить до 10% от оборота тратить на R&D, тогда как другие не могут.

САПОЖНИКИ С САПОГАМИ

— Как быстрая смена технологий отражается на дистрибьюторском бизнесе?

— Легко рассказывать про технологические новинки каждый квартал или каждый год, и намного сложнее планировать закупки. Частично мы поставляем то, на что есть заказ, то есть мы фактически заполняем потребность, которая уже сформирована. Другая часть — это бизнес, который мы генерируем сами, принимая на себя довольно большие риски. Далеко не у всех производителей есть склады в России, поэтому закупая партию оборудования у вендора мы должны планировать поставки и отгрузки на месяцы вперед.

При этом мы не можем быть на 100% уверенными в том, как будут меняться технологии — отсюда и риски. Так как цена ошибки высока, необходимо грамотно управлять товарными запасами, учитывать спрос и прогнозировать. В такой ситуации многое зависит от информатизации дистрибуторской компании — сапожник должен быть с сапогами.

— Вы уже используете искусственный интеллект для прогнозирования и планирования закупок?

— Мы придерживаемся более консервативного подхода и пользуемся теми аналитическими инструментами, которые уже проверены рынком. Говорить об использовании ИИ модно, и в целом интересно было бы его попробовать, но цена ошибки слишком высока. Платить из своего кармана мы за это не готовы.

ИЗОБРЕТАЯ ВЕЛОСИПЕД

— А планы закупок и стратегия развития компании учитывают то, что правительство взяло курс на цифровую экономику? Ожидается ли в связи с этим трансформация спроса?

— Здорово, что хотя бы лозунги в нашей стране движутся в верном направлении. Это безусловно позитивное начинание, которое мы поддерживаем. Но за лозунгами должна идти реализация, а здесь у нас есть расхождения: то, как многие понимают цифровую экономику, навевает грусть. Например, в Голландии, где развита индустрия разведения скота, все коровы очипованы, а информация, собираемая с датчиков, помогает повышать эффективность надоев, и т.д. Вот настоящая цифровая экономика! Попытка оцифровать сельскохозяйственную сферу, начав с производства чипов с нуля, то есть в общем-то изобрести велосипед — это путь в никуда, но именно к нему мы сейчас склоняемся. Конечно, есть соображения национальной безопасности, есть критические данные и области, где надо прежде всего думать о защите, но во всем надо знать меру.

— Недавно вице-премьер Дмитрий Рогозин предложил пересмотреть в сторону послабления подход к тому, что считать отечественным телекоммуникационным оборудованием. Получается, что это правильный подход?

— Такие инициативы свидетельствуют о том, что у руководителей страны есть понимание того, как надо правильно развиваться. Если смотреть правде в глаза, то у нас два варианта — либо «изобретать велосипед», либо брать готовый продукт ведущих мировых производителей и дорабатывать его, в том числе исходя из требований безопасности. Конечно, проще взять готовое и локализовать, чтобы избежать рисков, минимизировав возможность отключения всего телеком-оборудования и т.д. Для соблюдения требований по безопасности есть соответствующие ведомства, которые занимаются сертификацией — этого достаточно. Главное — понять, что нам нельзя увеличивать отставание во внедрении новых технологий, которое уже сейчас присутствует.

— Как найти удовлетворяющий все интересы уровень локализации? Россия — страна максималистов, и золотая середина — не наша сильная сторона.

— Это очень сложный вопрос, его надо решать аккуратно. Когда в российском футболе ввели лимит на легионеров, то ждали, что это повысит уровень отечественных игроков. Однако единственное, чего мы добились, это рост зарплат российских игроков — играть лучше они, к сожалению, не стали. Любая попытка искусственного ограничения и протекционизма приводит не к подтягиванию качества к мировым стандартам, а просто к увеличению стоимости услуг. Моя точка зрения такова: если создан хороший продукт, протекционизм ему не нужен, а создание искусственного преимущества будет приводить к росту себестоимости.

— Но если посмотреть на опыт Великобритании, то там ограничение на легионеров тоже есть, но иное — они должны иметь опыт игры в сборной, причем, есть порог количества сыгранных матчей. То есть фактически речь идет о приглашении в команды только подтвержденных звезд. Нельзя ли подобную практику применять и к технологиям, оборудованию — фактически разрешить лишь ввоз топовых решений?

— Дело в том, что с футболистами этот вопрос решается простым количеством матчей за сборную, а как доказать превосходство оборудования? Формализовать это будет трудно.

— Таким образом, мы уже проиграли битву за качество внедряемых решений в области ПО и оборудования?

— В области ПО мы зачастую не отстаем — здесь курс на импортозамещение уместен, у нас есть отличные разработки. А вот в аппаратной части все сложнее. Была интересная история с процессорами «Эльбрус», но она не оказалась успешной. Сравнивать отечественных производителей с крупнейшими зарубежными вендорами все еще бессмысленно. У последних многолетняя история с огромными оборотами, накопленными ресурсами, они обеспечивают гарантированную поддержку даже снятому с производства оборудованию на протяжении всего его жизненного цикла. Отечественная компания, которая может через пять лет просто исчезнуть, сравниться по надежности с крупным производителем не может. И это тоже надо учитывать.

ВОПРЕКИ ЗАПРЕТАМ

— Но ведь и сейчас в России доля IT в ВВП не очень высока, а разрешив ввозить оборудование, мы еще больше откатимся назад?

— Нет, конечно. Ведь IT — это не только собственное производство. Основная цель IT — помогать другим бизнесам более эффективно решать их задачи, от этого зависит объем рынка. Металлургической компании все равно, где произведены ее серверы — в России или в Китае. Они должны эффективно работать и обслуживаться, остальное уже не важно. Покупка и установка заказчиком IT-продукта иностранного производства для автоматизации своих бизнес-процессов — это тоже развитие IT, в любом случае это также формирует IT-рынок. Сейчас большее влияние на эффективность оказывает запрет со стороны других государств на поставки определенным типам заказчиков. Это сдерживает развитие, потому что заказчики вынуждены обходиться без новинок.

— Будет ли расти наша IT-отрасль?

— Я оптимист: должна расти. Если этого не будет, то и роста экономики в целом ждать не стоит.

— Что может стать стимулом для роста?

— Как это ни парадоксально, когда создана полноценная конкурентная среда, когда нет большого влияния госрегулирования, нет единого государственного системного интегратора или не дай бог единого государственного дистрибьютора, тогда рынок развивается эффективно. Как только доля государства станет достаточно большой, то появится громоздкий неповоротливый механизм, который вряд ли будет способствовать быстрому росту. Другое дело — если речь идет о правилах, которые будут распространяться на всех, а государство будет гарантом их соблюдения, это было бы замечательно.

— Сложности с сертификацией замедляют проникновение технологий на наш рынок?

— В некоторых областях. В сегменте решений для обеспечения безопасности ограничения понятны. А если говорить про консьюмерский товар, то вопросы безопасности здесь не столь критически важны, но количество сертификатов, которые приходится получать, например, на смартфон, очень большое. На мой взгляд, это не целесообразно.

— Пытаетесь ли вы лоббировать изменение этой ситуации?

— Инструменты для этого есть, но наш IT-рынок занимает слишком малую долю в экономике, децентрализован, много независимых игроков, поэтому и договориться очень сложно. Так что нам остается только надеяться, что государство будет двигаться естественным путем, прислушиваться к мнению бизнеса.

ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЕ СЕГОДНЯ

— Какие технологии сейчас наиболее перспективны?

— Это упомянутые мной облачные технологи, Интернет вещей, искусственный интеллект. Мировые лидеры не зря тратят миллионы долларов на разработки в этом направлении. Так что именно ИИ, пусть и не в таком ближайшем будущем, как IoT (интернет вещей — ред.) и облака, изменит мир.

— А когда IoT и облака к нам придут?

— Они уже здесь. Что касается облаков, есть сложности с санкциями и требованиями по хранению персональных данных на территории России. Но эти требования понятны, и мы далеко не единственные, кто такие требования вводит. То же самое начинают внедрять в Европе и давно реализовано в Китае.

Интернет вещей пока к нам пришел только «бытовой», хотя больше перспектив именно в промышленном интернете вещей. Ведь в большинстве случаев IoT реализован пока по большому счету только в стиральной машине или чайнике. Включить удаленно из другой комнаты? Не уверен, что это серьезный прорыв. В промышленности же интернет вещей — это новые бизнес-модели, повышение эффективности процессов и так далее. Но пока есть препятствия в виде отсутствия единых стандартов и инвестиций. Вкладывать деньги в новое всегда рискованно, а пока нет стандартизации устройств, риски будут велики.

— Когда ждать развития промышленного интернета вещей в России?

— В ближайшее время. Дело в том, что если этого не случится в течение пяти лет, то уже не случится никогда, потому что мы безнадежно отстанем. Нам надо двигаться вперед быстрее.

— Такое понимание перспектив развития отрасли отражается на стратегии развития компании?

— Как ни цинично это звучит, но продавая то же самое, что и 10 лет назад, денег не заработаешь. Мы стараемся заглядывать в будущее, в том числе, приводя в Россию производителей, которых здесь еще не было. К примеру, сейчас хороший момент для подобных инициатив на рынке смартфонов, который быстро растет и открыт к инновациям. В этом ключевом сегменте, занимающем треть всего IT-рынка, «Марвел» один из самых заметных игроков, поэтому с нами имеют дело лидеры мирового рынка, например, Vivo, с которой мы подписали эксклюзивный договор. Мы и дальше будем следовать этим путем — стремиться быть впереди рынка, а значит, получать конкурентное преимущество.