Пожалуй, это важный симптом 2017 года: российские компании, вкладывающие время и средства в партнерство с вузами, перешли от оптимистических докладов об успешном сотрудничестве к сдержанной критике. Когда экономика знаний перестала быть просто лозунгом, и потребовалась постоянная подпитка бизнеса сотрудниками с очень высокой квалификацией, стало очевидным, что корпорации не могут своими силами самостоятельно исправить системные дефекты отечественного образования.
Перекос на том же месте
«Огромный процент тех выпускников вузов, кто не работает по полученной специальности, свидетельствует о проблемах российской системы высшего образования: она остается в значительной степени советской, то есть ориентируется на собственные давно сформированные представления о том, кого и чему учить, а не на актуальные кадровые потребности экономики», — утверждает HR-директор биотехнологической компании BIOCAD Александра Глазкова. Как она уточняет, по данным НИУ «Высшая школа экономики», работают по профилю своего образования лишь 23,8% выпускников вузов. Рынок труда переполнен молодыми специалистами, которые не могут найти себе достойного применения, и вместе с тем высокотехнологичные компании с большим трудом закрывают вакансии. Этот перекос, называемый «структурной деформацией рынка квалифицированного труда», с годами не становится менее заметным. «Мы свои кадровые задачи, путем ежедневной очень плотной работы с несколькими ключевыми для нас вузами решаем, но системно они не решены», — говорит Глазкова.
«Холдинг не может получить ни от одного вуза страны необходимые для своих высокотехнологических производств кадры инженерных специальностей», — утверждает директор Департамента стратегических коммуникаций GS Group Евгений Антонов. По словам основателя IT-компании 4xxi Евгения Смирнова, нехватка кадров станет одним из нескольких важных препятствий, которые замедлят развитие российской софтверной отрасли в следующем году: «Сейчас нам приходится много вкладывать в обучение людей, мы берем начинающих и выращиваем, потому что у нас нет выбора — программистов не хватает, и вузы их, по большому счету, не готовят».
Мы за ценой не постоим
Необходимость двойной платы за подготовку специалистов — сперва в виде налогов государству, затем в форме отчислений на создание базовых кафедр, оснащение вузовских лабораторий, организацию дополнительных курсов по «своим» специальностям и пр. — давно не кажется бизнесу странной. Практически все крупные и средние компании, нуждающиеся в высококвалифицированном труде, имеют большие программы партнерства с вузами.
«Основная часть наших работников (95%) являются людьми, прошедшими усиленную подготовку в интересах компании еще со студенческой скамьи, — рассказывает директор академических программ Parallels Антон Дяйкин. — У нас есть базовая кафедра теоретической и прикладной информатики в МФТИ, мы поддерживаем тесные контакты с МГТУ им. Баумана, где недавно открыли лабораторию Parallels, которая станет «песочницей» для будущих кадров. Так же взаимодействуем с МИЭМ, факультетом компьютерных наук, факультетом бизнес-информатики НИУ ВШЭ».
GS Group, в свою очередь, сотрудничает с ИТМО, Иннополисом, БФУ им. Канта, Петрозаводским государственным университетом и готовит ряд стратегических соглашений с другими вузами. «У нас действуют сетевая форма обучения и программа прикладного бакалавриата, в рамках которой 50% учебного процесса проходит на предприятии в форме практических занятий», — поделился Антонов.
По словам начальника Управления развития и подготовки кадров ПАО «Газпром нефть» Николая Долгова, «у нас больше 20 больших программ взаимодействия с вузами и четыре базовые кафедры». Характеризуя результаты этих программ и в целом значительных усилий корпораций по сближению с системой образования, Долгов отметил: «На мой взгляд, отношения «университеты — бизнес» становятся эффективнее, но это точечные улучшения: где-то они есть, а где-то нет».
Высечь в камне
Государство предложило столбовой путь дальнейшего повышения эффективности — разработку системы профстандартов. Предполагается, что, получив описанные бизнесом стандарты экономически востребованных профессий, вузы совместят с ними свои образовательные программы и выпустят, наконец, специалистов, обученных чему надо. Бизнес оценивает это государственное начинание — на которое ему нужно выделить дополнительный временной ресурс — не однозначно.
«Мы принимаем участие в создании профессиональных стандартов, но я не думаю, что эта работа решит все проблемы, — отмечает Николай Долгов. — Потому что подготовить стандарт — значит, в камне высечь требования к должностным обязанностям людей, которые будут подготовлены через 5 лет. У нас же в течение одного года меняется представление о профессиональных компетенциях, которые востребованы компанией».
«Думаю, что профессиональные стандарты отнимут у компаний время и будут совершенно бесполезны, — более категорична Александра Глазкова. — Это пример — не единственный, к сожалению — формализма в решении проблем взаимодействия образовательной системы и экономики». Как она пояснила, любые описания профессий будущего — своего рода спекуляция; достоверно спрогнозировать, какие специальности появятся, и какие исчезнут, на 5 и более лет не представляется возможным. Соответственно, и подготовка профстандратов в период технологической изменчивости рынка труда — действие с крайне низким КПД.
Образованный человек — это не профессия
Серьезные перемены к лучшему могут возникнуть только при формировании «вытягивающей системы высшего образования — когда экономика формулирует потребности в кадрах, и вузы подтягивают к ним свои образовательные программы, постоянно адаптируясь к изменившимся условиям», — считает Глазкова. Но следить за потребностями рынка труда и формулировать их должно государство, уточняет она: «программы бизнеса по сотрудничеству с университетами важны, и они будут продолжены, но неправильно возлагать на них надежды по системному реформированию образовательной отрасли».
Сами университеты делают акцент на том, что в современном мире человек учится в жизнь, и поэтому подготовить специалиста, обладающего необходимыми для той или иной компании компетенциями, в принципе невозможно: нужно дать человеку базовые знания и навыки по быстрому обучению и переучиванию. Деление на бакалавриат и магистратуру послужило дополнительным подтверждением этого факта, считает директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург Сергей Кадочников. «Не все еще осознали, что бакалавриат — это общее образование, а не профессия, — говорит он. — Четырехлетняя модель образования лишний раз подчеркивает то обстоятельство, что человеку придется учиться в течение всей жизни. Мы не можем рассказать всего, что нужно будет знать специалисту на рабочем месте, поэтому наша роль в другом — готовить динамичных и адаптивных в междисциплинарных областях».
«Бизнес ищет таких людей, поэтому роль университетов заметно возрастает», — подчеркивает Сергей Кадочников.
«Миссия компаний — развивать экономику, а не реформировать образование»
«Важный этап партнерства бизнеса с университетами — это R&D, то есть разработка вузами технологий, которые затем внедряют компании. В России этот этап, по большому счету, не начинался. У нашей компании есть примеры научных коллабораций с университетами — мы ведем совместные научные проекты с Академическим университетом Жореса Алферова и обсуждаем предметное сотрудничество в области научных разработок с Санкт-Петербургским Политехническим университетом им. Петра Великого. Но это исключительные случаи. В основном прикладная наука «делается» внутри компаний, в то время как во всем мире прорывные технологии рождаются в результате сотрудничества компаний с университетами, либо правильно выстроенной научной работы внутри вузов. Мы не видим предпосылок к тому, чтобы в нашей стране ситуация менялась, и компании смогли в обозримом будущем опереться на университетскую науку.
Один из тревожных сигналов — недавно подготовленный Минобром документ «Фундаментальные научные исследования в интересах долгосрочного развития и обеспечения конкурентоспособности общества и государства». Среди участников этой программы не оказалось Российской академии наук, как и целого ряда сильных в научном отношении российских вузов, но в ней участвуют ФАНО, Минкульт, Минстрой, Управление делами Президента РФ и другие структуры, не создающие научных знаний. Отстранив Академию от определения приоритетов в области научных исследований и формирования приоритетных проектов, Минобр заведомо понизил качество университетской науки.
В мире давно говорят об экосистеме знаний, что подразумевает собой создание «плодородной» среды, в которой комбинируются образование, наука, бизнес и рынок труда, и невозможно отделить одно от другого. У нас же элементы формирующейся экономики знаний искусственно разделяются — как в приведенном примере отделения РАН от исследовательской программы Минобра. Другой пример — раздельное существование Минобра и Минтруда. На мой взгляд, это нонсенс, и его сохранение отражает тот факт, что управление рынком труда и системой образования у нас осуществляется во многом по законам сырьевой эпохи и эпохи всеобщих социальных гарантий. В прошлом можно было работать, не имея знаний, и можно было получать образование, не имея перспективы применить его на рынке труда. И до сих пор в России образование воспринимается как некая социальная привилегия, а не процесс подготовки необходимого экономике специалиста — доля людей с высшим образованием в городах страны стремится к ста процентам, а работать на позициях, требующих высокой квалификации, некому.
Я убеждена, что в будущем комбинирование области научных исследований с образовательной средой и бизнесом, основанном на знаниях, в России состоится — просто нет другого способа развиваться. Я также убеждена, что тупиковые направления образования, которые выпускают не востребованных ни в науке, ни в бизнесе специалистов должны быть закрыты. Высшему образованию нужно стать чуть менее доступным, в противном случае оно девальвируется.
Мы, как биотехнологическая компания, невольно являемся одним из проводников реформ в сфере образования — нам деваться некуда; мы должны обеспечивать и действующее производство, и те новые площадки, которые будут открыты в несколько ближайших лет. Но нам бы хотелось чуть меньше заниматься развитием образовательной системы и чуть больше задач в этой области вернуть государству — во-первых, только оно одно может решать их по-настоящему эффективно и, во-вторых, наша миссия заключается в технологическом развитии экономики и победе над болезнями, а не в улучшении университетов».
«Дайте нам 2 миллиона долларов и 4 года»
«Я давно бросил клич: представители индустрии, идите ко мне на кафедру! Руководители лидирующих в стране IT-компаний читают лекции нашим студентам или руководят курсовыми и дипломными работами. Я совсем недавно делал доклад в Москве о связях с промышленностью. Я его просто подготовил — выписал темы дипломных работ бакалавров и магистров. 85-90% этих работ сделаны на опыте реального бизнеса под руководством представителей индустрии.
Это я сейчас так бодро рассказываю, а 15 лет назад на меня показывали пальцем, что я не в своем уме, раз смог такое допустить. И в университете ругались, и промышленники ворчали — мы платим налоги, почему мы должны дополнительно вкладываться в образование? Но теперь это массовая практика, принятая во всех ведущих вузах. И она дает результаты.
Почему, при наличии сильных центров образования, связанных с индустрией, у нас мало инноваций? Я не раз отвечал на этот вопрос: у меня есть несколько очень перспективных идей новых технологий, дайте нам 2 миллиона долларов и 4 года — и мы разработаем инновационный продукт мирового уровня с нуля. Инновации требуют денег и длительной кропотливой работы, нигде в мире они не получаются мгновенно».
